Менеджеры халифата - страница 7

– Ты так спокоен, будто тебе все равно – девочка или мальчик. И вообще все равно… – с легкой обидой в голосе заметила Саша.

Она стояла вполоборота, складывая в комод выстиранные детские вещи. Петр видел ее профиль, вроде бы не изменившийся и в то же время – другой. Наверное, из-за стрижки. Или отвык… Ее тонкий нос с едва заметной горбинкой напоминал ему дореволюционные медальоны – профили изысканных дам.

– Это девочка. Мансур у нас уже есть. Теперь и Манечка, – она все же соизволила осчастливить его ответом.

– Это что же, Мария? Мою мать так зовут. – Он не стал отвечать на выпад Александры о его равнодушии.

– А то я не знаю, как твою маму зовут! Она была здесь, уже в новой квартире, помогала мне с Маней, когда я только родила. Ты ведь был бог знает где! Тебе даже не сообщили, что ты станешь отцом. Это у тебя вошло в привычку – получать детей готовенькими…

– Не люблю беременных дам. Капризы, странные желания… – Горюнов усмехнулся.

Тут же у него на голове повисли ползунки, которыми в него запустила Сашка. Кинула не глядя, по-снайперски, спокойно продолжила раскладывать вещи и ровным голосом сказала:

– Наконец-то мы познакомились с твоей мамой. Такая милая женщина! Я уговаривала ее остаться подольше, но она засобиралась. Неделю назад уехала. Как нарочно! А так бы ты уже сегодня с мамой увиделся… Мы только вчера узнали, что ты приедешь… Петя, – она обернулась к кровати, не услышав привычных язвительных комментариев.

Горюнов лежал на боку и спал, поджав ноги в новых клетчатых тапочках, уткнувшись носом в шелковое золотистое покрывало рядом со спящей дочерью. Во сне у него лицо нисколько не расслабилось, и он измученно хмурился.

Саша переложила дочь в кроватку и села рядом с ним. Она уже знала, что он не просто военный переводчик, как Петр представился в первые дни их знакомства. Генерал провел разъяснительную работу с молодой женой Горюнова, растолковав степень ее ответственности в качестве жены разведчика.

Александра провела рукой по шраму на его виске и ощупала рубец, пытаясь понять, насколько он большой, запоздало испытав страх, от которого сдавило сердце.

Петр поморщился во сне и пробормотал что-то по-арабски. А уже через полчаса он и вовсе проснулся – с головной болью и ощущением, что уже не уснет до утра. Саша еще не ложилась, предчувствуя бессонную ночь. Эти полчаса Петр спал тревожно, что-то непонятное говорил во сне. Открыв глаза и оглядевшись, он спросил о чем-то по-арабски и, рассмеявшись, перешел на русский с сильным акцентом. Она и раньше обращала внимание на этот акцент, но теперь он заметно усилился.

– Сколько времени? Мне завтра к девяти надо быть на службе, – он не стал уточнять про полиграф.

– Ты шутишь? – изумилась Саша. – Они что, обалдели, что ли?! Совсем тебе передышки не дают.

– Они дадут! Догонят и еще дадут. Ты не трогала сумку? Там вещи Зарифы. Она просила их сохранить. – Он помолчал, подошел к комоду, над которым висело зеркало, заглянул в него, как в окно. И добавил. – А Зары нет больше. Я ее похоронил в горах. Там такое уютное кладбище, – он, продолжая говорить, задумчиво смотрелся в зеркало. – Вот где бы я хотел…

Договорить Горюнов не успел, получив кулаком между лопаток, и довольно крепко.

– Полегче! – возмутился Петр. – У тебя же силы немерено. В каком ты там обществе состояла? Рыболов-спортсмен? – Он вспомнил, как она в день их случайного знакомства ехала с рыбалки, а ее спиннинг в брезентовом чехле Петр вначале принял за винтовку. – Эй! – Он получил еще один тычок.