– Ой, отца нет. Вы проходите, – Ольга игриво улыбалась. – Я одна дома, – она многозначительно посмотрела на Толика и облизнула губы. Как-то видела: отец разговаривал с какой-то тёткой, улыбался и нет-нет кончиком языка облизывал губы. Тётка опускала глаза и теребила поясок у платья.
У Толика перехватило дыхание, он отвёл взгляд.
– Я мимо шёл, – начал оправдываться он и увидел покатые бёдра девушки, обтянутые тонкой тканью пижамы. – Отец где? Скоро будет? – он заставил себя не смотреть на завораживающие бёдра и наткнулся на откровенный разрез, Ольга секунду назад обернула пижаму, и девичья грудь заманчиво вырвалась из-под кофточки.
– К любовнице пошёл, придёт под утро, – развязно сказала Ольга. – Чай, кофе? Может, что покрепче? – предложила она и, не дожидаясь ответа, стала накрывать на стол.
Толик в нерешительности стоял в дверях, понимая: оставаться нельзя, но и уйти выше сил.
– Я тут подарки принёс, тебе и Ирине Петровне.
Он начал открывать спортивную сумку, но молнию заело, он дёргал замок вперёд-назад, вперёд-назад, застёжка не поддавалась.
– Ласково нужно, – неслышно подошла Ольга, взяла сумку и одним движением открыла. – Вот так нужно. Нежно и бережно, – она улыбнулась и облизнула нижнюю губу.
«Что я делаю?! Она же малолетка! Ребёнок! Да какой она ребёнок!!» – пронеслось у Толика в голове.
Что было потом, он помнил плохо. Помнил лишь: никогда в жизни так не желал и никогда в жизни ничего подобного не испытывал.
Ольге любовь, из-за которой у взрослых «сносит мозги», совсем не понравилась. Когда стало больно, хотела сбросить Толика с себя, но видя, как он корчится и сладострастно стонет над ней, решила дотерпеть до конца. Он наконец-то успокоился и сполз с неё. Она брезгливо отодвинулась и накрылась одеялом. Как он оказался в её комнате, он не заметил.
Толик, осознав, что произошло, испугался:
– Олюшка! Милая! Ты никому не говори. Слышишь, никому не рассказывай, – у него перехватило дыхание от одной только мысли, что с ним станет, узнай об этом кто-либо.
– Да не бойся ты, – по-взрослому сказала Ольга. – Ты здесь ни при чём. Я давно хотела попробовать. Лучше уж с тобой, чем со слюнявым одноклассником. К тому же ещё и дома.
– Тебе было хорошо со мной? Больно не сделал?
– Всё нормально, – сказала она и поднялась. – Тебе нужно уходить.
Толик уже в который раз за вечер удивился взрослости девушки. Или распущенности?
– Да, да. Конечно, – он встал, натянул брюки.
Ольга сдёрнула простынь, Толик увидел пятно, к горлу подступил комок, он обнял Ольгу и стал целовать.
– Олюшка, милая. Ты только скажи, я для тебя всё сделаю. Всё что захочешь, только скажи.
– Правда?
– Правда. Лишь бы ещё раз прикоснуться к тебе, ещё раз быть с тобой, – у него вновь просыпалось желание.
– Я видела в магазине для железнодорожников часики красивые, позолоченные. Купишь?
– Куплю, – Толик не мог оторваться от девушки, она решительно его оттолкнула.
– На сегодня хватит. Сам должен понимать.
– Да, да, – засуетился он. – Когда теперь? Где?
– Не знаю, – Ольга надула щёчки. – Я ещё не решила, подумаю. От тебя всё зависит.
– Олюшка, скажи, что ты хочешь, – Толик был в полной её власти.
– Хочу часики.
– Куплю! Только не надо больше ни с кем, кроме меня. Хорошо? – попросил он, почему-то нисколько не сомневаясь: Ольга легко отдастся и другому, и от такого понимания ему становилось невыносимо больно.
Ольга долгим взглядом посмотрела на него.
