– Так что же ты рисуешь? – снова спросила Люсинда и проворно наклонилась вперёд.
Габриэль снова опередила её, захлопнув блокнот и прижав его к своей груди. Её взгляд сделался озлобленным, словно у загнанного в угол зверя.
– Ничего, – сказала она агрессивно. – Люсинда, я же уже говорила, что подсматривать невежливо.
– Просто покажи нам, – с наивной наглостью предложила Люсинда и невинно развела руками, – понимаешь ли, Габриэль, когда человек делает что-либо напоказ – вот как ты, например, – это значит, что он очень хочет, чтобы на него обратили внимание. И мы это делаем. К тому же, нам самим стало интересно. Уверена, что мы не будем кричать от страха, даже если там нарисован горный тролль.
– Это не ваше дело, – помимо своей воли грубо сказала Габриэль и вытянула шею вперёд, так что её лицо едва не соприкоснулось с лицом Люсинды. – Я не хочу это никому показывать.
– Почему? – спросил заинтересовавшийся Стивен и подошёл к ней ближе (Габриэль крепче прижала к себе блокнот, её сердце учащённо забилось).
– Есть… причины, – уклончиво ответила Габриэль, вжимаясь в спинку своего стула.
«Конечно, есть. Они сразу поймут, почему я так скрытничала, они обо всём догадаются, и тогда…» – додумывать до конца она не стала – помешал поднявшийся в её груди колющийся страх.
– Водород, литий, бериллий, – заунывным голосом бормотала Мелисса, повторяя Периодическую систему, – и иже с ними… Химия ещё даже не началась, а мне уже безмерно тоскливо, – пожаловалась она Люсинде.
– Что? – у Люсинды удивлённо округлились глаза. – Ты скучаешь в школе? Я, наоборот, дома тоскую. Мне кажется иногда, что я – птица, которую посадили в золотую клетку из-за её чудесного голоса, но она в неволе так затосковала, что совсем разучилась петь…
– Даже Люсинда стала мечтать о какой-то розовой чуши, – насмешливо вмешался Патрик, предпринявший новую попытку лечь на парту и вытянуть в стороны руки, – девчонки… порода такая.
– Не смешно, – обиделась Люсинда, вздёргивая нос, – с похожим сюжетом есть немало сказок, поучительных, кстати…
– Вот только сказок нам и не хватало, чтобы всем окончательно тут сбрендить, – проворчал Стивен, – знаешь, Люсинда, давай, ты лучше ты всем поможешь разобраться с тестами, которые дала? Теми, что по химии?
– Нет, нет, – с суровым видом отрезала Люсинда, – разбирайтесь сами. Я для того и дала вам эти тесты, чтобы вы хоть немного подготовились к экзаменам. Пойми, я не смогу тебе помочь…
– Не факт, – снова вмешался Патрик, гнусно рассмеявшись, – если попадём в соседние ряды, ты же перешлёшь нам шпаргалку, верно? Ну, по доброте душевной…
– Даже не надейся, – отрезала Люсинда, – я не стану жульничать на экзамене, тем более что это может плохо закончиться для нас обоих.
– А как же насчёт того, что я завалю все свои экзамены, меня попросят из школы, я опозорю свою семью и себя, не получу никакой должности и просижу на шее у родителей всю жизнь или стану бомжом? – продолжал смеяться Патрик. Его щёки наливались весёлой яркой краснотой, словно бока помидора на грядке. – Это тебя не разжалобит?
– Если это и произойдёт, то это будут только твои проблемы, – безжалостно отрезала Люсинда и вдруг тоже засмеялась.
Габриэль тоскливо смотрела на них, пытаясь вызвать хоть отголосок веселья в своей душе. Но та была пуста и глуха, как пересохший колодец, и на все её попытки в подражание друзьям забыть о проблемах отзывалась только злорадной непроходящей болью.
