Уметь собирать вокруг себя людей – это очень мощный, элитарный навык. Ему нужно и можно научиться.
Помню еще одну ситуацию, о которой очень люблю рассказывать. В Москве в Рыбаков Тауэре я участвовала в мероприятии на 150 человек. Беседа была о том же – о мечтах. И одна из присутствующих женщин призналась:
– У меня есть несколько песен, я мечтаю спеть их в трехтысячной аудитории.
Я тут же подхватила:
– Здесь сейчас сто пятьдесят человек. Спой нам!
– Что прямо сейчас?! Разве я могу это сделать сейчас?
– У тебя есть сцена, есть аудитория, и ты прямо сейчас можешь проявиться.
Девушка больше не стала возражать, поднялась на сцену, спела полпесни и разрыдалась. Я пригласила ее проявиться, и теперь она живет на другом уровне уверенности. Думаю, что и зал в 3000 человек теперь найдется для нее намного проще. Еще раз повторю: мечта ближе, чем вы думаете!
Кстати, на кругах действительно часто плачут. И я считаю, что это один из симптомов правильной атмосферы. Когда люди говорят о том, о чем не привыкли говорить, справиться с эмоциями бывает невероятно трудно. Да никто и не пытается. Самое лучшее, что можно сделать для себя, – это дать волю чувствам, и слезам тоже.
И на детских, подростковых кругах атмосфера немного другая. Она легкая, разряженная, беззаботная, искренняя. Такую принято называть «высокими вибрациями».
Опыт искреннего общения важен именно в детстве
Я всегда была сверхчувствительным ребенком и зачастую не находила отклика среди людей. Казалась себе белой вороной. В ответ на искренность, бывало, получала насмешки, в ответ на идеи – недоверие, как это сейчас модно называть обесценивание. Со временем я взрастила привычку прятаться за афоризмами известных людей. Да, придумала такой изощренный механизм защиты: специально заучивала крылатые фразы, чтобы сумничать в ответ. Я научилась «держать лицо», «выстраивать фасад», «надевать маску» и не показывать чувств, а когда стала чуть старше, посчитала нормальным скептические шутки и чисто женскую язвительность.
По своему обыкновению я избегала больших разношерстных компаний сверстников, зато в беседах с глазу на глаз с близкими друзьями раскрывалась полностью и кайфовала от этой духовной и интеллектуальной близости. То есть глубоко внутри всегда жаждала подобной искренности.
Все мы жаждим искренности. Людям нужны люди.
Я долгие годы прожила в жесткой осаде, чтобы к тридцати четырем годам понять, что не хочу больше так. Круги показали, что в самом начале я шла до этого ложной дорожкой и мне следует вернуться к себе искренней.
Теперь у меня не случается больше моментов, когда я чувствую одно, а говорю другое. При этом я не боюсь никого обидеть, так как, когда говорю, не даю оценку человеку или его поступкам – я честно делюсь собственными чувствами. И это мощный навык, которому ты учишься на кругах. Когда мы фокусируемся на том, какие слова подобрать, чтобы никого не задеть, – это своего рода маска, которую мы надеваем, такая привычная и ожидаемая обществом. А когда говорим только о своих чувствах, мы демонстрируем собеседнику пример искренности и тем самым приглашаем других стать такими же откровенными. Становимся моделью искренности, ролевой моделью, становимся учителем.
Когда мы говорим о своих чувствах, мы приглашаем других стать такими же откровенными. Становимся моделью искренности, ролевой моделью, становимся учителем.
