– Мамочка, ты не волнуйся. – Он сидел у ее кровати и нежно гладил по седым волосам, вернувшись с очередного разбоя. – Потерпи немного. Скоро я еще денег заработаю, отправим тебя на операцию в Германию, купим силиконовые протезы – вальс танцевать будешь!
Спустя месяц Игоря Соболева снова посадили. Андрей сказал маме, что того отправили в длительную заграничную командировку – в Канаду. Она, как всегда, поверила.
А Таганке ничего не оставалось, как только собрать вокруг себя таких же спортсменов и организовать по примеру Соболя бригаду, ставшую известной в бандитских кругах и оперативных сводках МВД как организованная преступная группировка «Олимпийцы».
Пришло время и «Олимпийцев» расстреляли на ВДНХ возле банка «Планета», что, впрочем, уже известно читателю. Таганка надолго сел в колымский лагерь. И, пока сидел, мама, так и не дождавшись, умерла.
Сбежав из лагеря и добравшись до Москвы, Андрей первым делом отправился в Люберцы, на кладбище.
Могилка мамы была, как ни странно, прибрана и ухожена. Кто-то регулярно смотрел за ней, даже стелу из серого мрамора установили. И цветы здесь лежали свежие.
Никаких родственников у Таганки не было на всем белом свете, и кто бы мог позаботиться о могиле матери, пока он сидел на «зоне», в голову не приходило. Да и не об этом он сейчас думал, честно говоря.
Упав на могильный холм, Таганка громко расплакался, обнимая землю так, как будто перед ним была сама мама – живая, теплая, нежная. Мольбы о прощении громким криком вырывались у него из груди, а слезы так лили из глаз, как, наверное, самый бурный ливень не смог бы оросить эту кладбищенскую землю.
Выплакавшись, Таганка еще долго стоял на коленях, задрав голову и молча глядя в серое безутешное небо.
А когда поднялся на ноги и собрался уходить, увидел совсем рядом… Соболя.
Игорь стоял неподалеку и не мешал ему. Потом медленно подошел.
– Здравствуй, братан. – Произнес тихо. – Я тут за могилой присматривал, пока тебя не было.
Они по-братски обнялись… Потом молча выпили по стакану водки, которую Игорь Соболев предусмотрительно принес с собой.
– Ты знаешь, – с горечью в голосе говорил Андрей. – У меня никого на свете не было, кроме мамы. И я никого так не любил, как ее…
– Понимаю. – Соболь положил ему руку на плечо, выражая, таким образом, сочувствие и поддержку. – Не кори себя. Все случилось в твоей жизни, так, как назначено судьбой.
– Судьбой?! – Таганка поднял на друга глаза, в которых снова блеснули слезы. – Да свинья я последняя! Даже похоронить ее не смог! Какой я сын после этого?!
– Жить нужно, брателло. Нужно жить дальше. А мертвых, к сожалению, не вернешь.
– А как я без нее жить буду ?! Скажи мне – как?! Она – самое дорогое, что у меня было!
– Положись на меня, Андрей. Все будет хорошо. …
– О-о! Здравствуйте, здравствуйте, молодой человек! – расплылся Захар Матвеевич в самой что ни на есть доброжелательной улыбке. – Проходите же, присаживайтесь! Мне Игорь Николаевич много хорошего о вас рассказывал. Прошли, как говорится, огни, воды и медные трубы… Что ж, давайте-ка, вместе подумаем, как разрешить наши насущные проблемы…
Через месяц с небольшим Таганка получил на руки новенький гражданский паспорт и водительские права, оформленные, как полагается, во всех соответствующих органах внутренних дел. О наличии его судимости и факте побега с мест лишения свободы, похоже, забыли напрочь. Во всяком случае, люди в погонах называли его теперь не гражданином, а товарищем. А из оперативных ориентировок отделений, отделов и управлений милиции изъяли информацию о разыскиваемом особо опасном преступнике Андрее Таганцеве.
