МераклИс - страница 34

Задерживать рейс дольше они не могли, а Антонио не мог лететь с ними, и так командир экипажа взял на себя ответственность за Лючию и детей, по-хорошему её надо было везти в ближайший госпиталь. В Риме у самолёта её ждала скорая, а Антонио связался с родителями, и детей встретили тоже прямо у трапа.

Операция прошла успешно, несмотря на кровопотерю. Антонио был с ней на связи ежедневно. Он вернулся в Италию через пару недель вместе с Арто, убедившись, что все дела на вилле и вообще на Кипре будут завершены должным образом. Они приехали бы и раньше, ведь предполагалось, что вилла будет законсервирована, большинство персонала рассчитано, а бизнес свёрнут. Но оказалось, что помощь Антонио нужна оставшимся без крова друзьям из ныне оккупированных территорий – части Никосии, Фамагусты, Кирении… Несколько семей – не только друзей, но и практически незнакомых людей, встреченных по дороге в самом отчаянном положении, Антонио привёз на виллу сам и поселил там до лучших времён. Зишан с дочерью тоже наконец добрались до «Мераки» с маленьким узелком, бросив и дом, и хозяйство. Обе не переставали плакать. О муже и сыне Зишан никаких вестей так и не было. Антонио помог бедной женщине уехать из Тохни на Северную сторону и дал денег, как и её соседке. Оставаться в деревне, куда начали прибывать с захваченной части этнические греки – тоже в основном женщины с детьми, но иногда и целые семьи, – стало небезопасно.

Конечно, греков-киприотов, сорванных с насиженных мест, было несоизмеримо больше, люди ночевали в гаражах и во дворах у друзей или родственников, в палатках, каких-то времянках, и таких лагерей было уже больше десятка. В Лимассоле и других городах спешно решили строить целые кварталы небольших домиков и «поликатикио» – многоквартирных комплексов, но на это уйдут годы. А пока в деревнях по обе стороны буферной зоны новоприбывшие с тяжёлым сердцем занимали дома уехавших… Весь остров пришёл в движение, как подожжённый муравейник.

Хороших новостей просто не было. Стало известно о массовых убийствах греков-киприотов в Аше, Сисклиросе, Прастио, Эптакоми… Они сами потеряли нескольких друзей и людей, которых считали близкими. Но главной потерей был их нерождённый ребёнок. Антонио ни единым словом не упрекнул Лючию, но та и сама винила себя, что приняла решение за них обоих. Возможно, если бы Антонио настоял на немедленном отъезде, пока была передышка после первого удара, это спасло бы маленькую жизнь, но что теперь…

Наплакавшись друг у друга в объятиях, они договорятся, что эта страница в их совместной жизни перевёрнута, и что лето 1974 года они больше никогда вспоминать не будут.

Со временем боль начала притупляться. Рана подзатянулась, но ныла, как после ножевого ранения, когда нож ломается, дойдя до кости, и обломок лезвия так и остаётся в теле, при каждом движении напоминая о себе, сколько бы времени ни прошло.

Вилла «Мераки» – любимое детище Антонио – будет тянуть его к себе, и через несколько лет он туда вернётся. А вот Лючия закроет для себя Кипр навсегда.

Они пытались жить как раньше, снова начали устраивать свои знаменитые вечеринки, но Лючия больше не испытывала от их авантюр былой радости. Повторить счастливые дни того лета им больше не удалось – в какой-то момент Лючия поняла, что её отношение к Антонио поменялось, чувства стали скорее родственными. А с момента повторного попадания на её орбиту Эдуардо она вообще начала избегать близости.