Граф пригладил всклокоченные волосы и устыженно-примирительно ответил:
– Ну-у-у, может, я слегка помят после вчерашних возлияний, но… – начал он хорохориться, – это всё… знаешь, напускное! Вот это я быстро, быстро уберу! Ну-ка! Не смей мне тут! – погрозил он пальцем.
– Пап…
– Да перестань ты называть меня так, – тихо и спокойно, наконец перестав злиться, сказал он.
– А почему? – смеясь, спросила я. – Раздражаю я тебя? Ну, извини, – натура у меня такая, ничего с собой поделать не могу.
Он зевнул:
– С чем пожаловала? Али Валерьянычу совсем плохо? Наслышан ведь… Чем я могу тебе подсобить?
– Папе хуже не стало, но, к сожалению, и лучше тоже… Ты только не ругайся и не кричи на меня сейчас, ладно? Я кое-что у тебя попрошу.
Граф отчего-то напрягся, втянул голову в плечи и приготовился слушать.
– Пап… – я специально медлила: мне нравилось, что он в напряжении ожидает моих слов. – А где Катя? Мне очень нужно с ней посоветоваться, просто необходимо!
Граф вздохнул и хлопнул себя по коленке:
– Опоздала ты, дочь моя, со своей надобностью пришедши. Нет ее здесь… и не будет более никогда! Ха-ха! – наигранно беспечно закончил он. И я догадалась, что он искренне рад этому.
– А где я теперь могу ее найти?
– Ха-а-а! Где-е-е?! В са-а-амом подходя-я-ящем ме-е-есте…
– Что ты с ней сделал? – еще плохо разбираясь в происходящем, спросила я.
– А я отдал ее, передал, так сказать, в те руки, которые смогут ее удержать.
Я нахмурила брови.
– Говори яснее, я не совсем понимаю.
– Ты хочешь ее увидеть? Хочешь поговорить?! Да-а-а?! Хм… Мне кажется, тебе это будет даже полезно! Ожидай внизу, сейчас я приду, – отрезал он.
Я не стала больше ничего расспрашивать, вышла из его комнаты, спустилась и присела на банкетку, которая стояла у двери. Граф появился довольно быстро и протянул мне листочек бумаги.
– Вот по этому адресу ты сможешь ее найти. Более не задерживай меня, я имею большие планы на сегодняшний день.
Я усмехнулась:
– Видно, я в ваши планы более не вхожу. Вот ведь, дурочка, беседовать собралась…
– Что ты там бормочешь, никак не пойму?
– Ничего, папенька, будьте здоровы, не кашляйте.
– Ну… ну, и тебе не хворать…
После того как мы с ним обменялись саркастическими «любезностями», я свернула листок, положила его в потайной кармашек за поясом и вышла на улицу.
Прежде чем отправиться на поиски Катерины, я решила навестить Анастасию Вишневскую в надежде хоть что-то услышать о Петре. Сумбурны были мои мысли… не завершив дела, я уже мчалась в другое место, подгоняемая болью внизу живота. Она не давала мне забыть о том, что произошло утром.
Я свернула на знакомую набережную и быстро оказалась перед салоном. Дверь открыла одна из работниц Насти и, пропустив меня внутрь, удивленно сказала, видно, приняв меня за обычную посетительницу:
– Барышня, помилуйте, рано еще – никого нет.
– А где хозяйка твоя?
– Музицирует.
– Дело у меня к Анастасии, докладывать не нужно, – я сбросила ей на руки плащ и прошла внутрь.
Шторы на окнах не были задернуты, и через приоткрытые окна в комнату струился свежий воздух, проветривая помещение перед вечерними посиделками. Настя сидела за инструментом, наигрывая незатейливую мелодию – «музицирует» было слишком громко сказано. Я подошла сзади и закрыла ей глаза руками. Она резко повернулась и, узнав меня, усмехнулась:
– Наташка, ни с кем тебя не спутаешь: больше таких духов ни у кого в Петербурге нет. Ну, здравствуй, подруга, давно не виделись. Как жизнь замужняя?
