Не смели потревожить или отвлечь ее.
Исгерд сидела на коленях. Она достала из кожаного кошеля несколько небольших шляпок сушеного мухомора, разжевала и запила медовухой. Дурман медленно наполнял ее тело боевой бодростью и обострял ясность сознания. Мысль стала быстрой, звуки стали громче, воздух пахнул кровью.
Глаза вращались под закрытыми веками, стиснутые зубы поскрипывали, пальцы нервно подергивались, жилистые мышцы наливались грубой силой. От учащенного дыхания расширялись ноздри, во рту становилось сухо.
Она саданула себя по щеке, оставив на бледной коже алый след. По-волчьи оскалилась, зарычав сквозь стиснутые зубы. Кровь мощными толчками била в голову, туманя взбешенное сознание.
Набрав полную грудь воздуха, она разразилась надсадным протяжным криком, срывающим голосовые связки. Сжатое напряженными жилами горло назойливо засаднило.
Открыла истрескавшиеся красными прожилками глаза, отливающие стеклянным блеском. Она внимательно наблюдает ими за могущественной фигурой седовласого старца, который пересекает площадь. Облаченный в черный плащ, одноглазый, с двумя черными воронами на плечах, он опирается на боевое копье, как на посох. Его шаги оставляют позади кровавые следы, по которым за ним следует два матерых волка. Старец вдруг останавливается и, медленно обернувшись, пристально смотрит на Исгерд единственным глазом.
Замерцав, фигура старца исчезает.
Избор быстро прихрамывал, двигаясь в окружении дружинников мимо городской площади. Остановился, увидев Исгерд, и встретился с ней долгим взглядом. Она неотрывно смотрела на него багровыми от дурмана глазами и поджимала напряженную, как струна, нижнюю губу.
– Скорее! – призвал Избор, махнув рукой. – У нас мало времени!
Она не шелохнулась.
– Сдержи обещание! – крикнул князь, указывая в сторону ворот, и тихо добавил: – Помоги нам…
Исгерд грозно поднялась. Раскинула в руки, в которые наемники вложили меч и топор. Она крепко сжала грубые рукояти, и обветренные костяшки пальцев побелели, словно раскалившись в печи.
Разразившись надсадным воем, она сорвалась с места, как спущенная стрела. Наемники тесной толпой бросились за ней. Они приливной волной накатились на княжескую дружину. Варяжские топоры обрушились на ратников железным роем, и площадь обагрилась скользкой кровью.
В слепой ярости боя они и она столкнулись. Князь размашисто занес меч для удара, но вдруг остановился, глядя ей в глаза. Исгерд медлила, выжидая, когда он первым нанесет удар. Однако князь лишь продолжал смотреть на нее. Она ужалила его мечом в больную ногу, пропахав глубокую зияющую борозду, захлебнувшуюся кровью.
Избор отчаянно зарычал от боли и наотмашь всадил ей кулаком по лицу. Из разбитых губ брызнул всполох крови. Исгерд пошатнулась, но удержалась на ногах. С размаху всадила топор у его шеи, и лезвие вошло наискось, глубоко. Князь пал на колени, словно подкошенный, неотрывно глядя ей в глаза.
Исгерд толкнула его ногой, повалила на землю и в приступе животного бешенства обрушила на него быстрые удары топора. Оскалившись, истошно рыча, нещадно рубила его, пока лицо не почернело от крови.
Умирая, Избор смотрел на нее. Он поднимается к ней, уединившейся на крепостной стене, и вручает еще теплый сверток. Она принимает его и разворачивает. На ее лице зреет неумело подавленное изумление, и зеленые глаза наполняются блеском.
– Я рад, что ты здесь, – с улыбкой говорит он.
