– Это правда? Ты беременна?
– Я никогда тебе не лгала.
Он вдруг радостно закричал, сорвался с места, подхватил ее, словно пушинку. Закружил и громко расхохотался. Она боязливо вцепилась в его шею, залившись звонким хохотком, и ее янтарно-рыжие волосы, пылающие солнечным огнем, растрепались от круговорота.
– Воистину, велик твой Бог!
– Дай мне слово, – шепнула Хельга, глядя на него загоревшимися глазами. – Дай мне слово, что ради нашего ребенка ты прекратишь ходить в набеги. Хорошо?
– Да, хорошо.
– Обещаешь?
– Клянусь! – Вновь ее закрутил. – Клянусь, больше ни одного набега.
Хольгер поставил ее на землю и достал из-за пазухи бирюзовое ожерелье, бережно надел Хельге на шею.
– На Востоке говорят, что это камень счастья.
– Он очень красивый, – умиленно и радостно ахнула Хельга, однако смутилась, заметив засохшие темные пятна на нескольких сине-зеленых бусинах, присмотрелась. – Ой! Да здесь же кровь…
Хольгер пригляделся, нахмурился.
– Прости, не заметил. – Приобнял ее и повел в сторону княжеского двора. – Ничего страшного. Это отмоется.
Рогдар открыл мутные глаза. Неосознанно пошевелил руками, ногами, согнул и разогнул пальцы. По давней привычке проверял – не искалечен ли. Неосторожное движение отозвалось драной болью внутри.
Его придавливала теплая шкура, откуда-то сбоку веяло жаром. С трудом приподнял тяжелую голову, осмотрелся. Дубовый стол, на котором тлела одинокая лучина, небольшая беленая печь, в противоположном углу – опрятная лежанка, с поперечных балок под крышей свисают сухие травы, лук и лисьи шкуры.
Попытался встать, но рвущая боль жалом прожгла бок. Стиснув до скрежета зубы, залез дрожащей рукой под мокрую от пота рубаху, нащупал пласт сухого белого мха. Под ним пылала набухшая рана, схваченная коркой и покрытая непонятными рубцами. Откинул шкуру, присмотрелся. Рана аккуратно зашита тонкими нитками, смазана живицей и барсучьим жиром.
Скрипнула дверь, с улицы повеяло морозом и свежим воздухом.
– О, ты очнулся!
Малка подскочила к нему, живо смахнула его руку с раны и приложила мох другой стороной. Потрогала покрытый липкой испариной лоб и выругалась сквозь зубы.
– Лежи спокойно. Ты не приходил в сознание месяц. Набирайся сил…
Попыталась укрыть его шкурой. Рогдар резко воспротивился, неотрывно глядя на нее озлобленными глазами. Под ними проступали нездоровые алые пятна. Она растерянно застыла, на лице мелькнуло смятение.
– Какого хрена… – хриплым полушепотом процедил он, жестко вцепился в ее руку и рванул к себе. – Какого хрена, Малка?.. Кто?.. Кто тебя просил?..
Дернулась, пытаясь вырваться. Он сдавил ее руку крепче.
– Кто тебя просил меня вытаскивать?.. – шипел он сквозь оскаленные зубы. – Кто тебя просил?.. Кто?!
Обильно покрывшись холодной испариной, он мертвецки побледнел, жадно хватая воздух пересохшим ртом. Стал вяло метаться, пытался встать с лежанки, но Малка силой удерживала его, что-то говорила, кричала. Он не слышал ее, отталкивал, ворочая затуманенными глазами, стонал, рычал и выл.
Из припухшей раны полилась кровь. Рогдар ослаб, тело обмякло, глаза закатились, Малка уложила его обратно на лежанку, придавила к ране белый мох, накрыла Рогдара шкурой. Он бессильно откинул голову, сквозь горячку повторяя нечто бессвязное, закрыл глаза и вскоре угомонился.
– …Рогдар?
Не ответил. Дотронулась до его мокрого лба, пышущего жаром, быстро засуетилась, намочила полотенце и приложила к раскаленному лбу. Долго сидела рядом на краю лежанки, глядя на его бескровное лицо.
