– У нас такой традиции нет. Но я понимаю, что для тебя это знак хорошего расположения, поэтому благодарю. Входи же.
Неловкость, кажется, была замята. Я протопала в комнату и плюхнулась на диван. Положила том «О великих и величайших» на журнальный столик, неуверенно повертела бутылку в руках.
– Может быть, ты всё же хочешь попробовать вино?
– Не уверена, что нам можно употреблять Земные напитки, – Сара подошла и опустилась в кресло. – Но теперь это не имеет значения, верно? Так что, – Она взяла бутылку, скрутила крышку и сделала большой глоток прямо из горла. Пожала плечами. – Какое оно на вкус?
Хороший вопрос. Никогда не думала, что мне придётся объяснять это кому-то. Кто знает, как она вообще чувствует вкусы? Но ладно, попробую.
– Терпкое. Немного кисловатое. Похоже на жгучий виноградный сок. А внутри потом становится тепло.
Сара сделала ещё глоток и передала бутылку мне, я тоже отпила.
– Это был интересный опыт, – она кивнула на стол. – Вижу, ты взяла книгу. Хорошо, подготовкой мы займёмся чуть позже. Сейчас давай просто поговорим.
– Давай, – я неловко поёрзала.
Никогда не умела поддерживать разговор. Вечно не знаю, что бы сказать. В итоге либо молчу, либо ляпаю что-нибудь неуместное. Поэтому и друзей у меня было мало. С ними поддерживать общение я научилась, но вот заводить новые знакомства – это просто катастрофа!
Сара, уютно устроившаяся в кресле, разглядывала меня. Наконец, она спросила:
– Как ты умерла?
Видимо, здесь это вполне обычный вопрос. Как «кем работаешь?»
– Меня сбила машина. Транспортное средство, – уточнила я и покрутила руками, будто держала в них руль. – А ты? Как оказалась здесь?
– В научной экспедиции. Меня растерзал, – опять много шипящих звуков. Наверное, название какого-то хищника. Интересно, почему я хорошо понимаю всю речь, кроме имён собственных? Что за глюк системы? Или это специально сделано?
– Так ты была учёной?
– Нет, наёмницей. Сопровождала учёных через джунгли. И обычно у меня это прекрасно получалось. Но в тот раз не повезло.
– Сочувствую.
– Чему?
– Как же? Ты страдала. А потом очутилась здесь, в непонятном месте, далеко от родины.
Сара два раза дёрнула подбородком.
– Не стоит. Боль быстро прошла. А школа мне нравится, я хочу быть куратором.
Неожиданная реакция. Но, оказывается, и так бывает.
– И неужели тебе совсем не было плохо?
– Нет. А тебе было?
– Да. И до сих пор плохо, – я почувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза, и быстро заморгала. Сделала пару глубоких вдохов. Вроде бы отпустило. Не хочу снова смущать Сару «физиологической реакцией». – Я очень тоскую по дому. По родным. Моя жизнь… существование… в общем, всё развалилось. Сейчас мне предстоит восстанавливать себя из обломков.
Произнося это, я нервно крутила в руках крышку от вина. Есть у меня такая дурацкая привычка – теребить что-нибудь, трогать, дёргать за волосы. Это помогало успокаиваться, поэтому и сейчас руки машинально потянулись к мелкому предмету. Но мелкая моторика нового тела была развита ещё не слишком хорошо. Кисть вдруг дёрнулась, пальцы разжались, крышка шлёпнулась на пол и закатилась под диван.
– Ох! Извини, сейчас достану.
Я вскочила и собралась уже опуститься на колени, но Сара жестом остановила меня:
– Я сама.
Она схватилась рукой за подлокотник и приподняла диван над полом. Ногой выпнула крышку в сторону. Лицо её при этом оставалось абсолютно расслабленным, казалось, будто ей вовсе не тяжело.
