Командир части, опасаясь повторного обстрела, приказал оставить волонтёров в части и им пришлось заночевать в одном из блиндажей. А рано утром ответственный офицер поднял всех гостей, усадил в автобусы и спешно отправил обратно в город. Однако наш герой по имени Лёва и кличке Крока, (как он всем представлялся) в это время сидел по нужде в угловом окопе, страдая несварением желудка и не услышал команды офицера:
«Всем волонтёрам садиться в автобусы и срочно уезжать!».
Его товарищи не обратили внимания что одного из них не хватает быстро собрались сели в машины и уехали, опасаясь нового артобстрела, (вчерашнего им хватило с лихвой, натерпелись страху, будет о чём рассказать родным и близким если умело приукрасить). Когда Лёва через полчаса благополучно опростался и вышел из углового нужника было уже поздно, автобусы с трусливыми волонтёрами были далеко.
Командир воинского подразделения почесал затылок скептически оглядывая тощего недотёпу в полувоенном вельветовом френче, коротких яловых полу сапогах большого размера и мутных очках мощных диоптрий, и определил Лёву на камбуз временным хлеборезом, чтобы тот не бездельничал, как человека не пригодного к строевой службе. Хлеб, конечно, он не резал, а только переносил его в мешках от пекарни в столовую, механическая хлеборезка сама нарезала необходимое количество кусков перед едой личного состава, но должность вакантная была, вот Лёву на неё и определили. Работа не пыльная раз в день сходить на пекарню в соседнем бараке и принести два мешка горячего ароматного хлеба в столовую, а всё остальное время Лёва сидел на камбузе, слушал нравоучительные философские рассказы упитанного шеф-повара о смысле жизни и байки бывалых фронтовиков, приходивших на трапезу.
Автобус приходил из города раз в две-три недели, а отставший гражданский был пока при деле и присмотре старших товарищей, по рассуждению прапорщика. Но через неделю пришла команда из дивизиона выдвигаться вперёд и батальон вместе с камбузом пошёл штурмовать окопы противника, а за ними следующие и следующее и следующие…
Лёву же оставили при полковой кухне, а когда полк тоже выдвинулся на противника, волонтёра передали как ненужную вещь в дивизионную столовую, обслуживающую казармы, где поочерёдно отдыхали воинские подразделения после боёв на передовой.
За четыре месяца проживания в столовой к странному худосочному, нескладному и смешному отставшему волонтёру, приезжающие с передовой воины привыкли и даже дали ему позывной «Хлеборез», не совсем солидный, но и этому позывному Лёва был несказанно рад:
«Позывной, как у настоящего солдата», – гордился Лёва воинскому прозвищу.
Каждый раз приезжающая по ротации новая группа воинов шумно вваливалась в столовую и самый громкоголосый кричал:
– Ну, где тут наш «Хлеборез»? Выходи. Мы тут тебе подарочки от ребят с окоп привезли.
Лёва стыдливо и опасливо выдвигался из-за ширмы и услужливо улыбаясь подходил к громилам пахнущим порохом, горячим железом и гарью сражений, по привычке двумя ладошками прикрывая чресла. Но солдаты дружелюбно окружали тощего паренька в смешном колпаке и полувоенном френче, улыбаясь и смеясь старались прикоснуться к нему, похлопать по плечу, потрепать или погладить его лохматую шевелюру.
Делали они это интуитивно с видимым удовольствием, как на гражданке сердобольная женщина ласкает и подкармливает бездомную собачку или ничейного котёнка. Для огрубевших в сражениях воинов Хлеборез был вроде дворовой собачонки в подъезде и чем-то напоминал Большую землю. Суровые солдаты в эти мгновенья вновь становились детьми, и одаривали Лёву конфетками, печенюшками или шоколадками, как будто он был для них близким другом или родственником по меньшей мере. Хотя в глубине души каждый воин думал про себя:
