Они прошли в комнату отдыха, незаметная дверь в которую находилась в конце кабинета, за занавеской.
– Садись, брат. Чай будешь? – спросил Владимир Юрьевич.
– Какой еще чай, Володя! – горько воскликнул тот. – Я сына похоронил, а его убийце максимум пять лет в колонии светит. Они, видите ли, сами на него напали!
– Тихо, тихо, брат, успокойся. Расскажи толком, в чем дело, почему так? Обещаю, я во всем разберусь!
Они сели, и по мере того как Владимир Юрьевич слушал брата, глаза его наливались злостью. Когда тот закончил свой рассказ, он спросил только:
– Всё?
Сергей Юрьевич кивнул и спросил:
– Скажи, брат, разве это и есть социалистическая законность? Разве это и есть справедливость?
– Успокойся, Сергей, сейчас все решим. Справедливость никуда не делась, просто надо о ней кое-кому, кто, видимо, забыл, напомнить.
Он прошел в кабинет, нажал на клавишу селектора и произнес жестко:
– Екатерина Петровна, начальник МВД области, прокурор области и председатель областного суда через полчаса у меня в кабинете!
А еще через два часа следователя Митрохина, ведущего дело Артема, вызвал к себе начальник следственного отдела районного УВД и, избегая глядеть тому в глаза, объявил:
– Значит, так, капитан. Слушай меня и выполняй. Вопросов не задавай, это бесполезно, сразу говорю. Приказ поступил с самого верха. В курсе, наверное, чей племянник один из потерпевших?
Капитан лишь кивнул, уже все понимая.
– Так вот. Дело Дмитриева Артема Игоревича переквалифицируешь на 102-ю. И постарайся там побольше пунктов подвести, понял?
– Так точно, понял, – и все же не выдержал: – Что, решили под вышку парня подвести?
– Раз понял, иди и выполняй молча, не задавая глупых вопросов. Если, конечно, не жаждешь удостоверение на стол положить, – спокойно ответил начальник отдела, не реагируя на эмоции. Просто потому, что эмоции переполняли и его самого. Он помолчал и переспросил:
– Ну как, нет желания подать в отставку?
– Нет, – повесил голову следователь.
– Тогда свободен.
И уже в закрывшуюся за капитаном дверь добавил:
– Вот и у меня нет желания. А жаль! Глаза бы на все это не смотрели…
***
Еще через три дня в камере № 318 областного СИЗО открылась кормушка и из коридора раздался голос:
– Дмитриев Артем Игоревич!
– Есть такой, – бодро подскочил Артем и подбежал к кормушке, надеясь, что принесли передачку.
Но это была спецчасть. На крышку кормушки легла официальная бумага, и женщина в кителе цвета хаки произнесла:
– Дмитриев Артем Игоревич, ваша статья переквалифицирована следствием со 104-й УК РСФСР на статью 102-ю УК РСФСР, пункты «б», «г», «з». Распишитесь здесь и здесь.
Артем, еще ничего не понимая, но уже холодея от страха, расписался, где было велено. Один экземпляр оставили ему, и кормушка захлопнулась.
В камере повисла тишина. Все слышали, что сказала работница спецчасти. Артем деревянным голосом спросил:
– А где у нас УК?
Чья-то рука сбоку вложила в его руку тоненькую книжицу. Артем раскрыл кодекс на статье 102 и прочитал вслух:
– Умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах. Пункт «б» – из хулиганских побуждений. Пункт «г» – совершенное с особой жестокостью. Пункт «з» – убийство двух или более лиц.
– Это вышка, точняк, – прозвучал в тишине чей-то голос.
– Не каркай! – резко оборвал его другой грубый голос.
Артем молча забрался на шконку5, повернулся лицом к стене и натянул простыню на голову. Хотелось выть, и он зажал простыню в зубах, изо всех сил сжав челюсти. В голове билась мысль «что делать?» и еще почему-то «спасайся, кто может». Но как же ему спасаться? Он вообще никто, знакомых в высших кругах, родственников там у него нет. Родители – обычные работяги. Но как же так? Не могут же его расстрелять, правда? Не может же быть, чтобы его не стало? «А ничего, что не стало тех, кого ты убил?» – жестко прозвучало в голове, и он застонал сквозь зубы.
