Раздался дружный хохот, и первым вновь рассмеялся Клавдий, который, вытирая лицо, произнес:
– Безмерно благодарен тебе и, если позволишь, посвящу тебе трактат «История этрусков», который сейчас пишу.
– Ну уж нет! Пускай этруски останутся в своих гробницах и не тревожат моего слуха!
– Но позволь! Они были талантливы, трудолюбивы, умели торговать.
– Хватит! Хватит! Ты, наверное, хочешь, чтобы я заснул после доброго обеда, и для этого рассказываешь про своих этрусков.
Внезапно он придал лицу озорное выражение и резким движением засунул за шиворот Клавдию финик, а потом заговорщически подмигнул остальным и толкнул локтем Эннию Невию, чтобы она сделала то же самое.
И пока Клавдий с неподдельным удивлением оборачивался, ему в плечо ударила спелая слива. Он еще раз обернулся – и, ко всеобщему удовольствию, Мессалина запустила в его спину орехом. Не заставили себя ждать Макрон и Петроний, принявшиеся бросать со стола все, что попадало под руку.
Клавдий, растерявшись, но не обидевшись, немного замешкался, а чуть погодя принял условия игры:
– Вот как! Вы на меня охотитесь? Ну хорошо, тогда я убегаю!
Он вскочил со своего места, подбежал к жене и быстро спрятался за ее спиной, присев на корточки и обхватив голову руками.
Гости одобрительно зашумели, и, ко всеобщему восторгу, Калигула воскликнул:
– Макрон! Пусть квестор государственной казны ежегодно выдает по два миллиона сестерциев моему дяде, Клавдию. Во имя Геркулеса! Брат Германика не должен жить между этрусками и нищетой!
В этой суматохе Энния улучила момент и подошла к Калигуле. Она взяла его руку и прежде, чем поцеловать, слегка сдавила ее своими белыми зубами.
Калигула издал удивленный возглас, в ответ на который она положила руку ему на плечо и нежно улыбнулась:
– Ты испугался, мой повелитель? Калигула отрицательно покачал головой и нежно посмотрел на нее, а Энния страстно добавила:
– Я хотела укусить и поцеловать тебя, мой единственный супруг.
Калигула почувствовал, как в нем закипела кровь: Энния знала, на какие струны отзывались его чувства.
Император пылко сжал руку любовницы:
– Но твой муж не я.
– Нет, – жарким шепотом проговорила Энния, – мой муж – ты, а не Макрон.
Энния Невия выиграла в этот день битву за обладание Калигулой.
В услужливой суете слуг и рабов, принесших столы двух дам и тоги мужчин, которые они сложили на софе, стоявшей в углу триклиния, в неразберихе прощальных любезностей случилось так, что Валерия Мессалина и Энния Невия случайно оказались рядом друг с другом.
– Не ревнует тебя твой Макрон из-за удивительной благосклонности, которую оказывает тебе божественный Гай? – спросила Мессалина, поправляя складки великолепного кармазинного палия с желтой каймой.
– Не больше, чем Клавдий к центуриону Кальпурниану и к сенатору Персику, – парировала супруга Макрона, бросив язвительный взгляд на дочь Мессалины.
– Макрон готовится стать консулом? – с иронией в голосе продолжала спрашивать Мессалина.
– Лучше скажи, новоявленная Европа, к чему готовится твой Зевс, превратившийся в быка? – в свою очередь задала вопрос Энния Невия.
Мессалина резко обернулась, а потом сделала вид, что разглаживает кайму своего палия на левом плече.
Овладев собой, она желчно и холодно проговорила:
– А может быть, Макрон не станет консулом.
– Кто знает?
– Я знаю! До встречи, Энния.
– До встречи, Валерия.
– Твой муж никогда не будет консулом! – напоследок не удержалась Мессалина.
