Дженни с улыбкой рассматривала красное пятнышко, оставшееся на её белоснежной ручке после поцелуя Антонио. Во время этой сцены взгляды дона Педро и её матери невольно встретились. «Какая хорошая парочка!» – думали они.
Между тем Джон Галлет и его сын сидели внизу на веранде, запятые оживленным разговором. Несмотря на молодые лета Джорджа, отец не брался ни за какое дело, не выслушав предварительно мнения сына. Теперь оба они пришли к заключению, что предположение дона Педро надо принять.
– Ведь мы тут очень мало рискуем! – заметил Галлет.
– Да, только теряем время, и все золотые пташки улетят прежде, чем дойдет очередь до нас… но ведь и этого уже довольно. Однако и рассчитываю иначе, отец!
Джордж несколько секунд лукаво смотрел на своего родителя, словно не решаясь говорить.
– Ну, говори же, что такое! – торопил его Джон Галлет.
– Я рассчитываю на то, – продолжал сын, удобно откидываясь в качалку и отсчитывая на пальцах все свои доводы, – что, во-первых, все здешние жители, и в том числе – и дон Педро, настоящие глупцы, не понимающие всех своих выгод. Во-вторых, я думаю, что, вследствие переселенческой лихорадки, земля здесь скоро будет стоить в десять, а со временем – и в сто раз дороже. Когда сюда доберется больше переселенцев, – а за этим дело не станет, – и тогда условия жизни здесь сильно изменятся. Педро станет делать одну глупость за другой. Вследствие этого, а также и ввиду его плохого хозяйства, он неминуемо попадет к нам в руки, своим друзьям и соседям. Тогда уж и на нашей улице будет праздник.
Галлет внимательно следил за рассуждениями сына. Кое-что в том же роде он и сам обдумывал вчера вечером на веранде.
На ступеньках веранды послышались шаги, и вошел дон Педро, желавший присоединиться к своим гостям. Отец и сын перекинулись красноречивыми взглядами, словно два разбойника, готовившие нападение на свою, беспечно приближающуюся к ним, жертву.
– С добрым утром, господа! Как спали вы под моей крышей после двухмесячной дороги? Ведь вы смотритесь совсем молодцами!
Они оба сегодня утром особенно тщательно занимались своим туалетом: Джон Галлет привел в порядок свои волосы и бороду и имел совсем почти приличный вид, а Джордж, с напомаженными лоснящимися волосами, в блестящих сапогах, казался настоящим щеголем.
Дон Педро с удивлением смотрел на юношу: до сих пор в Ливермурской долине никому еще не приходилось видеть такого костюма.
– А ведь эта амуниция совсем не годится для работы, молодой человек! – сказал он, смеясь, – вы сами скоро убедитесь в этом… Джон Галлет, вы приняли какое-нибудь решение? – обратился он затем к отцу, – ведь говорят, утро вечера мудренее.
– Да, я решился, – твердо ответил Галлет, – я принимаю ваше великодушное предложение и останусь здесь.
Дон Педро был поражен. Он ожидал совсем другого ответа, – что было бы для него гораздо приятнее, – но не мог же он взять свое слово назад! Да, кроме того, дела вовсе не в таком плохом положении, как ему думается. После такого путешествия с больной женой и с больной дочерью, можно было простить людям присутствие в их характере некоторой доли эгоизма…
– В таком случае я сделаю так, как обещали вам. Присядьте. Нам надо окончательно решить дело.
Мужчины уселись.
– Я выделю вам, прежде всего, – продолжал испанец, – пятьдесят десятин пшеничного поля, примыкающего к моей земле, и тридцать голов скота, выбор которого предоставляю на ваше усмотрение. Луга здесь всюду у нас свободны. Кроме того, вы получите все необходимые земледельческие орудия, а мои люди построят вам маленький домик. Для начала этого будет достаточно. За все это вы будете должны мне две тысячи долларов. Мне это стоило гораздо дороже, пока я не осушил землю от болот и не освободил от лесов. Эти две тысячи долларов вы будете выплачивать мне постепенно, мало-помалу: я не буду стеснять вас. Через несколько лет вы будете в состоянии погасить весь ваш долг, и тогда мы останемся лишь хорошими соседями.
