Сделав упор на последнем слове, Сцинарион недвусмысленно дал понять, что все их ухищрения напрасны и истинное состояние здоровья Иоанна для него не секрет.
Это предложение, понял тогда Прокопий, от которого отказаться невозможно. В противном случае, вероятно, уже в следующий бокал ему капнут яда, а сестру и Иоанна убьют этой же ночью. Ведь в глазах Константина подобное предложение есть ни что иное, как укрывательство его личного врага, а такого император не простит никому, даже Сцинариону. Тут либо мы участники одной из будущих комбинаций этого паука, либо трагическая «случайная» смерть – выбор небогат.
Он согласился, зная, что за «дружескую услугу» очень скоро потребуют заплатить, но выхода не было, и уже на следующий день, поспешно собравшись, они выехали в Бенарию – главный город далекой северной провинции Северия.
Грохот ударившихся о стол серебряных кубков вырвал Прокопия из тумана воспоминаний.
– Цезарь, выпьем за нерушимую дружбу вендов и туринцев!
Изрядно накачавшийся рэкс Элисун громыхнул о стол двумя полными кубками.
– Выпьем!
Он протянул вино Иоанну.
– Не бойся, это ваше туринское – купчина сказал, что хорошее.
Прокопий скосил испуганный взгляд на цезаря – господи, он же не пьет совсем!
Элисун, тыча чашей чуть ли не в лицо Иоанна, явно не собирался успокаиваться:
– За императора, за вендов!
Не понимая, как избавиться от назойливого рэкса, Иоанн взял кубок и, пригубив, непроизвольно поморщился. Вот же кислятина!
– До дна! За дружбу! – завопил Элисун и опрокинул в себя серебряную чашу.
По кругу пошла объемистая братина, и каждый из вождей, прикладываясь, кричал: «За дружбу!», получая громогласное одобрение зала
Иоанн, одолев первый кубок и ощутив теплую волну расслабления во всем теле, вдруг подумал, что вино не такое уж и плохое, а посидев и почувствовав приятное кружение в голове, поймал себя на мысли, что эти венды в целом хорошие ребята, а рэкс Элисун вообще славный парень. Вонь и грязь – мелочи. Главное, все они добрые, достойные люди!
Лу́ка Велий не разделил бы мнение своего захмелевшего цезаря о качестве вина, но насчет «ребят» тоже был приятно удивлен. Пир протекал на редкость мирно. Была небольшая потасовка в конце зала, но быстро затихла, и он даже не увидел обнаженного оружия в руках. «Странно», – подумал комит. Он не любил сюрпризы, даже приятные.
Прокопий, с тревогой наблюдая за быстро пьянеющим Иоанном, раздумывал о том, как бы побыстрее и понезаметней увести его из этого вертепа. На ум патрикию ничего не приходило, а вот Элисун был полон идей. Вскочив со своего места, он гаркнул, перекрывая шум:
– За союз империи и вендов!
Совсем молоденькая девчушка тут же наполнила кубок цезаря вином. Рэкс с поднятой чашей в руках кинул взгляд на Иоанна, и тот поднялся, подхватив тост:
– За союз империи и вендов!
– До дна! – заорал Элисун опрокидывая кубок в глотку.
– До дна! – поддержали своего рэкса собравшиеся из всей имеющейся посуды.
– До дна! – выдохнул Иоанн и в несколько глотков осушил свою чашу.
Милая девчушка улыбнулась ему широкой открытой улыбкой, и цезарь совсем размяк. Какая она… Его взгляд ощупал аппетитные женские формы.
– Нравится? – Широкая лапа рэкса понимающе легла на плечо Иоанна.
– Красивая! – Пьяно блуждающий взгляд цезаря взлетел вверх, и скуластое лицо Элисуна расплылось в ответ широкой радушной улыбкой.
– Понравилась – бери! Этой ночью моя дочь с радостью согреет постель дорогому гостю!
