– Ну, штопал. Так то ж...
– Что «то ж»?
– Это ради спасения жизни было.
– А я, значит, пропадать должен?
Ендрек вздохнул.
– Нет, ты ответь мне. Я пропадать должен? Мало мы с тобой хлеб-соль делили?
– Пан Юржик, – со слезами в голосе взмолился студиозус. – Не трави душу. Я бы и рад помочь, но... – он понизил голос. – Даже если и получил я дар чародейский, то с ним тоже учиться надо. Уму-разуму набираться. Вот если бы нашелся опытный чародей да согласился бы меня натаскать...
– Ага, Мрыжек, – буркнул молча жующий до той поры Лекса.
– Почему сразу, Мржек? – вскинулся медикус.
– А он как огненным шаром по «Ласточке» пульнул... того-этого... ты сразу решил, что мастерства достанет ему противоборствовать.
Ендрек потупился:
– Так то ж в горячке. В бою. Так-то я понимаю – в подметки ему не гожусь.
– Ес-с-сли не хочешь Контрамацию нарушить, – веско заметил пан Войцек, – должен в Выгов ехать и в чародейский Институциум поступать.
– Да не хочется что-то. Они промурыжат лет восемь, а после в реестровые чародеи запишут куда-нибудь на кулички.
– А ч-ч-что, служба Отечеству тебя тяготит, студиозус? – нахмурился пан Шпара.
– Не тяготит. Только я лечить людей хочу, а не молниям и огненными стрелами по кочевникам или зейцльбержцам швыряться.
– А чародей... того-этого... лечить не может, что ли? – удивленно пробасил Лекса.
– Да лешак его знает... – пожал плечами Юржик, отвлекшийся за разговором от зубной хвори. – Может, не может? Чародеям интереснее, наверное, убивать, чем лечить... Слушай, Ендрек, а вдруг ты первым будешь? Лекарь-чародей. Отучись в Институциуме, потом поедешь в Академию свою. Там курс закончишь...
– Во-во. В самый раз к старости и закончу.
– М-м-маги дольше простых людей живут. Успеешь н-налечиться.
– А ты, пан Войцек, взаправду веришь, что меня после Институциума в Руттердах отпустят? Вместо службы-то коронной...
– Н-нет. Не верю, – вздохнул Войцек.
– То-то и оно.
– А х-х-хочешь в Б-богорадовку со мной поедем? К Радовиту. О-о-он чародей молодой, но весьма толковый. Эх, как зейцльбержского колдунишку раз гонял! Тот через Лугу решил вплавь удирать...
– Удрал? – заинтересовался Юржик.
– Да г-г-где там! Грай из самострела снял. Только п-п-пузыри пошли.
– И что мы у этого Радовита делать будем? – осторожно поинтересовался Ендрек.
– Учиться, с-студиозус, учиться. Любой иной реестровый тебя сдать в Выгов обязан, ежели с-способности унюхает. Н-но Радовит свой. Я его п-п-попрошу, он тебя учить будет.
– И Контрамацию нарушить не побоится? – Ендрек даже по сторонам заозирался, произнеся крамольные слова.
– Н-не побоится. Он с-свой. Односум, что называется.
Студиозус мечтательно вздохнул:
– Хорошо бы... Подучиться, а после и в Руттердах.
Пан Юржик через силу улыбнулся:
– Славный ты паренек, Ендрек. В таких как ты будущее Прилужан. – Он помолчал и добавил: – Если оно будет, будущее это. Можем запросто не дождаться. Если уж лужичане лужичанам глотки рвать стали...
За столом воцарилось тяжелое молчание. Стал слышен негромкий говор пристроившихся за соседним столом мастеровых. Они горько сетовали на безденежье: кроме коронных заказов, которые полагалось делать независимо от того, платят тебе или нет – а последние два месяца воеводство расплачивалось все больше обещаниями, – работы не находилось. Из-за неплотно прикрытой двери доносился визгливый женский голос. Вероятнее всего, шинкарь поругался с женой. Отчего? Не от того ли безденежья тоже?
