– Слушай, друг, а ты не смог бы припомнить никого, кто бы останавливался сегодня на лавочке вон у того проката где-то с одиннадцати до часу?
Паренек сверкнул было с любопытством заспанными глазами, но в итоге принял решение посмотреть на меня, как на дурака.
– Нет, – потребовал служебный долг ответить клиенту вежливо, – да и мало ли кто тут ходит. Если б они еще все заходили ко мне, своих-то клиентов я хоть как-то запоминаю, но нет. А откуда такой вопрос?
– Да кто-то забыл бумажку одну, пустяк, – сказал я, надеясь разбудить его память. Но тщетно. – Но, может, для кого-то она нужная, ее даже в файлик завернули, а мы хотели вернуть.
– Да, может, ее вообще просто до мусорки не донесли! – весело рассмеялся паренек. Ну, хоть разбудил я его, и то впрок разговор пошел. – С чего вы взяли, что она какая-то важная?
– Да мало ли. В общем, не помнишь никого?
Ответ отрицательный.
– Ну, значит, наверное, ты прав, безделица, забудь.
Тим, что слушал, стоя снаружи, криво усмехался. Когда нам отдали заказ и мы пошли на ту самую лавочку у нашего проката, он с наполовину набитым ртом изрек:
– А я уж было поверил в успех твоего предприятия!
– Надежды мало было. Сидит он там внутри своей хычинной, да нос высовывает разве что перекурить. Надо спросить у кого-нибудь из них.
Я метнул глазами два острых копья: один в сторону проката “Вершина”, слева от нас, другой в сторону ближайшего нашего соседа – проката с незамысловатым названием “У Замира”.
– А ты, смотрю, заинтересовался. А если реально кто-то просто пошутил?
– Может и так быть, – согласился я с упоением поглощая горячий хычин с ароматным тягучим сыром. Только здесь я понимал, как любил на самом деле местную кухню. – И не так уж сильно я и заинтересовался. Но ты сам сказал, что даже, если кто-то и пошутил, то надрать бы ему задницу. Так вот – я с тобой согласен.
Тим ухмыльнулся во все свои ровные и белоснежные и одобрительно хлопнул меня по плечу.
Я снова спал гораздо дольше, чем хотел того, и очень из-за этого на себя злился. Правду сказать, просыпаться было и приятно, и не очень – Тим разбудил меня, сбросив с кровати в узкую щель между ней и стеной и бросил на меня сверху отчаянно дребезжащий мобильник. Звонила Настя.
Я проснулся мгновенно. Да, привет. Нет, не разбудила. Да, все в силе. Подойди к прокату такому-то, найдешь его там-то. Хорошо, до встречи. Тим ухмылялся всю дорогу.
Когда я начал быстро натягивать штаны, мгновенно почувствовал, чем я занимался весь вчерашний день. Все тело ныло, будто по нему прошелся каток. Я давно привык к этой боли – она всегда сопровождала второй, третий и четвертый день катания, а на пятый обычно начинала утихать. При этом совсем не имело значения, как плохо или хорошо ты катаешься – отвыкшее за лето от подобных физических нагрузок тело всегда жалобно стонало от подобных издевательств зимой. А я безжалостно день за днем каждый свой приезд снова тащил его не вершину и заставлял делать первый спуск, который действовал подобно сильному болеутоляющему так, что больше я не чувствовал никакого дискомфорта вплоть до самого вечера.
В “Домбай-Ульген” сегодня был аншлаг, однако взгляд мгновенно выудил из этого озера особо интересующую меня рыбку. Рыбке Хаджи-Мурат по очереди выносил то одни ботинки, то другие, а, завидев нас с Тимом, поприветствовал, пожав руки. Моему спутнику он сразу же сказал:
