Туристы часто задавали один и тот же вопрос: «Почему уровни назывались «третий», «пятый» и «шестой»? Почему не «первый», «второй» и «третий», ведь так проще?» Я всегда в ответ с удовольствием обращал их внимание на старую сеть канатных дорог в Домбае, которая, прячась средь леса, была не так популярна и заметна, как новая. Возможно, я и был немного зануден, когда речь заходила о сноуборде или истории этого поселочка, но я упорно не хотел себе в этом признаваться.
Именно старая сеть канатных дорог издавна очерчивала все уровни горы, заставляя делать пересадку на каждом. Первым уровнем считался поселок. Старая канатная дорога вела от самого так называемого «лягушатника» на первом уровне – единственного выезда по горнолыжной трассе к поселку. А до первого уровня новой канатной дороги только что спустившимся на лыжах или сноуборде с горы требовалось еще дойти пешком через рынок.
Второй уровень располагался в лесу средь величественных елей. С первого до второго уровня старая канатка была однокресельной, а везде выше – двухкресельной. На третьем уровне было сразу два пересадочных узла – старой и новой канатной дороги, – несколько кафе и небольшой рынок. Туда же поднимались красные старые вагончики с первого уровня, перевозившие исключительно экскурсионные группы. На четвертом уровне располагалось множество кафе и прокатов, второй лягушатник и знаменитая гостиница «Тарелка», сделанная наподобие НЛО, возле которой так любили фотографироваться туристы. Эта гостиница стала своеобразной визитной карточкой Домбая. Здесь же, на четвертом уровне, осуществлялась пересадка на подъем до пятого уровня. На шестой уровень старая канатная дорога не вела.
Я любил рассказывать об этом, потому что сам любил старую сеть канатных дорог за живописные виды. Первые две ступени этой сети тянулись почти полностью через лес, делая подъем невероятно атмосферным и сказочным. Даже позвякивание ее кресел было мне приятно, да и, что уж говорить, абонемент на нее стоил дешевле. Но был у нее один существенный недостаток – подъем до пятого уровня на ней занимал раза в три больше времени, чем на новой канатной дороге. Отчасти это происходило от того, что старая канатная дорога больше петляла по горе, а новая шла напрямик наверх; отчасти – потому что сама по себе она была медленнее; а отчасти – потому что постоянные пересадки тоже занимали время. Поэтому предпочтение мы с Тимом все же отдавали новой канатке, хотя в непогоду и метель, как, например, вчера, когда закрывали все ступени выше третьего уровня на обоих канатках, мы с удовольствием поднимались на старой.
– Тебе понравится трасса, она просто обалденная после вчерашнего снегопада, – изрекла черепашка-ниндзя, под маской которой скрывался мой друг, когда мы наконец-то поднимались наверх.
– Как вовремя я приехал, – я сам был похож на такую же черепашку. Я видел это в отражении в маске Тимура, а, даже если бы не видел, то просто знал. Мы оба были закутанными с ног до головы, даже кончики носов скрывали балаклавы. Впрочем, здесь все так выглядели.
Вагончики проплывали над частоколом многовековых елей, по которым было сразу видно, о чем говорил Тимур. Огромные снежные слои, лежавшие на темно-зеленых ветвях, придавливали последних к земле так, что те, казалось, противостояли с огромным трудом. В высоту некоторые ели достигали на вскидку и восьми, и десяти этажей.
