Рыцарь молил о пощаде, он не боялся жизни лишиться, но жаждал открыть глаза глупцу. Тот лорд не замечал ничего, кроме своей прекраснейшей жены. Он не заметил ритуальных кругов, что оказались на месте казни, не замечал улыбки оскорбленной супруги. За любопытство рыцарь поплатился головой, но темная колдунья постаралась – палач с тупым мечом двенадцать нанести успел ударов, пред тем, как дух покинул тело воина. Излюбленный шлем все это время был под боком, а одеяния покрылись кровью.
Все силы получила себе ведьма, и через пару дней, убив очередного мужа, покинула прекрасный замок на берегу моря.
Никто не знает, до сих пор жива ль, али ее секрет раскрыли.»
«28 мая 1879 г.
Я уж почти не замечаю воя, но холод, что врезается мне в плоть, теперь не отпускает и днем. Мы видим рыцаря, он очень близко, тянет руки. Мы отступаем в теплоту, и он не может следовать за нами. Вся мебель в комнате давно уж обратилась в пепел, и книг осталось лишь на день иль два.
В другие комнаты пытался я проникнуть, а рыцарь продолжал стоять на страже. Одно его касание лишило меня полностью кисти. Та постепенно лишалась жизни, скукоживалась, будто старичья и перестала вовсе шевелиться.
Через полдня она совсем отсохла, боль нестерпимая была и Элеонна вняла моим мольбам и отрубила мертвую руку. Я был уверен, что умру от боли, но выжил.
И знаю я – вина во всем Элеонны. Она нас обрекла на мучительную смерть, сама она еще цела и невредима, а я отныне останусь калекой, ежели покину стены замка. Ох, как же зол я на супругу, я уж не знаю, что в ней нашел.»
«29 мая 1879 г.
Нет сил писать, нет мыслей, а из чувств – одна лишь ненависть к жене и ее роду. Пусть будет проклята она, пусть покарает ее Господь за все, что вынужден терпеть. Ох, ненавижу, всем сердцем и душой! Весь женский род – лишь проклятые ведьмы, что недостойны участи большей, чем быть рабынями и продолжать наш род.
