Методом случайных чисел. Монологи - страница 15

Одна дама – не буду называть ее имя – сказала, что у меня нет мечты. Есть, Лара. Есть мечта. Ты думаешь, что это кафе – мой предел? Потолок? Нет, я вижу цель, я знаю ориентир. Не помню, как я второй раз пел в кабаке, тоже кто-то гулял. И песни заказывали те же, что комсомольцы. Люди хорошие поделились со мной фонограммами. Это знак особого доверия, ритуал. Так я стал своим. Я тогда подумал, Лара: «А чем не работа, если я это делаю честно и хорошо?» Всяко лучше, чем «Орифлейм» и «Эйвон» женщинам втюхивать.

Заработаю денег, и тогда только свое, только для души, для друзей. Я тут подумал: а чем одно кафе отличается от другого? Вот кто-то на большой эстраде поет, он такой же, как и я. Только платят ему больше и аудитория шире. Я, Лара, для друзей пою. Почти как бард, у костра. Если так разобраться, вы тоже, друзья мои, музыканты в чьем-то кафе, и вам тоже заказывают музыку и платят, и вы поете. Так что, я пока тут, Лара, потом посмотрим. Спешел фо ю, Лара. (Читает стихи.)

Представь: ты – бухгалтер, я – слесарь шестого разряда,

у нас есть хрущевская двушка в унылом районе.

Я поздно с работы и пьяный, и ты мне не рада,

и прошлое наше пылится в углу на балконе.

И выросли дети, и мы друг для друга – соседи,

глядим в телевизор пустыми, как жизнь, вечерами…

И мама твоя никогда уже к нам не приедет,

и дети последнею связью живут между нами…

Как страшно… «Как так получилось, скажи дорогая…»

«Прости, дорогой, я устала… Давай не сегодня…»

За стекла цепляется солнце холодного мая…

Бессонница в ночь для двоих приготовила сходни…

«Нет, лучше расстанемся тотчас, немедля…

Я видел нас в будущем, слышишь? Мы разные люди…»

«Ты просто устал, у Весов непростая неделя…

Все будет, мой милый, у нас… Обязательно будет…»

Нет, там хорошо было, в те времена дикие. Страшно, но хорошо. Все ждали перемен и получили. А что с ними делать? Как жить? Вы давно были в спальных районах большого города? Будет случай – загляните. Девяностые не закончились. Парни в спортивных костюмах, сидящие на кортах, не исчезли. Поменялись костюмы, видоизменились барсетки, а парни и понятия остались. Думается мне, что они не закончатся никогда. Это ощущение свободы и вседозволенности впиталось в стены, в почву, в кровь. А города и времена как круги на воде. Бросил камень – пошли круги к периферии, медленно, но широко, и, вроде, не видно уже кругов, а они есть. В центре города – десятые годы двадцать первого века, а там двухтысячные, девяностые, перестройка и эсэсэсэры. Правда, хорошо было… (Читает стихи.)