Мэйделе - страница 26

– Я буду писать, Мама! Каждый день! – выкрикнула стоявшая на ступеньках девушка.

– Пиши, доченька, доброго пути! – ответила ей Циля, не замечая текущих слёз.

Свистнул паровоз, поезд медленно двинулся, уезжая от вокзала, а девушка всё стояла и смотрела, пока наконец Одесса не скрылась в вечерней дымке. В купе неожиданно обнаружился хорошо знакомый юноша – Аркадий Нудельман, тоже отправлявшийся в Москву. И снова Гита почувствовала – она не одна. Её ждет Мама, её поддерживает страна и… Аркашу девушка восприняла чуть ли не знамением… несмотря на то, что встретить его в поезде она не ожидала, – вроде бы он собирался поступать в Одессе.

– А ты как здесь? – удивилась Мэйделе, даже забыв про слёзы.

– Ну не могу же я тебя оставить совсем одну? – улыбнулся протянувший девушке носовой платок юноша.

– Ты… ради меня? – глаза осознавшей это Мэйделе расширились от удивления. Понимать, что Аркаша ради неё изменил планы, для того чтобы она не чувствовала себя совсем одинокой… Это было так тепло, что девушка порывисто обняла юношу, затем застыдившись этой вспышки эмоций.

– Ты же моя Мэйделе… – не отвечая на вопрос, тем не менее ответил ей Аркадий, мягко и как-то очень ласково приобнимая, против чего возражать совсем не хотелось. Вдруг стало как-то спокойнее на душе.

– А ты кем будешь? – поинтересовалась девушка, не вспомнив, говорили ли они об этом раньше.

– Врачом, как и ты, Мэйделе, – юноша произносил это слово, почти ставшее вторым именем Гиты, очень ласково, и это было приятно, хотя девушка и не понимала, почему так. – Будем учиться рядом?

– Но ты же хотел инженером? – вспомнилось девушке. – Или я ошибаюсь?

– Хотел раньше, но, понимаешь… – Аркадий не знал, как сформулировать свои чувства, точнее, не знал, как это сделать так, чтобы не оттолкнуть Мэйделе, потому сказал почти правду: – Ты меня переубедила.

– Да? – очень сильно удивилась не помнившая такого за собой Гита. – А как?

– Своей целеустремленностью… – ответил ей юноша, продолжая обнимать девушку за плечи и борясь с желанием погладить её. – Своей душой, Мэйделе, – эта фраза, сказанная ласковым мягким голосом, смутила ту, кого звали «мэйделе» в любом возрасте.

Потом Аркадий озаботился чаем в красивых подстаканниках, достал печенье, и весь вечер почувствовавшая себя неожиданно легко Мэйделе разговаривала с представшим ей в совсем другом свете юношей. Почему-то тоска по Маме немного отошла, будто спрятавшись. Аркадий рассказывал о своих планах, и девушка понимала, что юноша, как и она, ориентирован на семью, но если Мэйделе без Мамы просто жить не могла, то Нудельман был нацелен именно на создание своей семьи, где всё будет так же хорошо и красиво, как в семье Пельцеров.

Аркадий слушал Гиту, улыбаясь. Привязанность девушки к семье просто поражала, хотя ни для кого секретом, разумеется, не была. Ведь это была их одесская Мэйделе, хорошо знакомая столько лет. А дома тихо плакала Циля, беспокоясь о доченьках, грустил Изя, с трудом отпустивший детей, да вспоминал младшую Йося…

Лежа на жёсткой вагонной полке, Гита видела сон: вся семья сидит за шаббатним столом, радуясь тому, что они вместе. Как единый организм… А на дворе стояло лето тысяча девятьсот тридцать девятого года. Второй медицинский институт готовился принять в ряды будущих врачей совсем юную, но уже вполне опытную медсестру – а идише мэйделе.78

«Здравствуй, милая Мамочка! Я доехала хорошо, встретила в поезде Аркашу Нудельмана, представляешь? Документы у меня приняли, и завтра уже первый экзамен, но я совсем не волнуюсь, хотя экзамены у меня сразу за первый курс. Всю ночь мне снилась ты, наш дом… Как там Йося? И Папа? Не плачь, Мама, время пройдёт быстро, и я снова обниму тебя, почувствую тепло твоих рук. Про Ривку пока ничего не знаю…