Впрочем, пока она стонала, Холден неуловимым движением извлек из кармана пиджака бумажник, вытащил оттуда несколько купюр и вложил их в услужливо принесенный официантом счет.
Марибелл оставалось только вздохнуть. Хорошо, что она не успела полезть за кошельком или кредиткой. Только выставила бы себя в глупом свете. К тому же… Сколько у нее там наличных, в кошельке? Да и на кредитке негусто. Если сейчас придется все-таки вызывать такси…
– Вы закончили? – спросил Холден, наблюдая за ней. – Если да, то идемте. Если вам нужна дамская комната, то это в конце зала и налево.
– Пожалуй, я сейчас вернусь, – пробормотала Марибелл, взяла в руки свой клатч и поспешно скрылась «в конце зала и налево».
Там она вымыла руки, слегка взбила руками волосы и полезла в сумочку за блеском, чтобы освежить макияж. Внезапно собственное отражение привлекло ее внимание. Она уставилась в зеркало.
Юная, светловолосая, растрепанная девчонка с отчаянными синими глазами, в черном коротком платье смотрела на нее оттуда. Щеки пылали, она выглядела взволнованной и смущенной.
Да, немудрено, что она произвела на Холдена именно такое впечатление. Как жаль, что иногда изнутри ощущаешь себя совсем другим, нежели выглядишь в глазах окружающих.
Ничего удивительного, что она не заинтересовала его по-настоящему. Марибелл задумалась. Ее стремительное воображение мгновенно нарисовало ей женщину, которая, по ее мнению, могла покорить Холдена: брюнетка, лет двадцати восьми или тридцати, бледнокожая, с пронзительными карими или зелеными глазами. В красном платье, в золотых украшениях. Впрочем, украшения и антураж тут были совсем не главным.
Главное было то, как эта брюнетка сама ощущает себя. Наверняка она властная, но тонкий психолог, умеет играть с мужчинами, и быть податливой, где это требуется… А где требуется – дразнить и ускользать. Не позволять себя читать, как хорошо знакомую книгу. Быть загадкой, быть непредсказуемой, не такой, как все. Иметь интересы, не имеющие ничего общего с интересами большинства. Например: магия Вуду, занятия ирландскими танцами, вязание крючком ковриков из шерсти австралийских мериносов.
Да все, что угодно.
Марибелл с тоской подумала, что, даже если она напялит на себя вызывающее красное платье, волосы перекрасит в цвет воронова крыла, а в глаза вставит изумрудные контактные линзы, это привлечет к ней Холдена лишь на первые десять минут.
Ну, хорошо, пятнадцать.
А дальше он будет с той же легкостью и невозмутимостью просчитывать все ее действия, угадывать все ее предпочтения. С полпинка. Зачем ему общаться с ней, если она не представляет для него никакого интереса?
А потом Марибелл подумала, что наверняка он уже ломает голову, куда она подевалась. Она поспешно убрала в сумочку блеск, так и не накрасив губы, и вышла из туалета.
Холден поднялся навстречу ей из-за столика. Приборы были уже убраны, со стола протерто, а свеча задута.
«Наверное, сам и задул, – подумала Марибелл. – Действительно, что ему эта свеча?»
А она долго будет помнить, как огонек этой восковой свечки красиво освещал его широкие брови, слегка раздувающиеся крылья носа, когда он проявлял нетерпение, приподнятый уголок губ, когда он словно нехотя улыбался.
Улыбался самому себе.
Вот глупость-то!
Разве хоть раз за сегодняшний вечер Холден Гроуд, этот таинственный, умный и неоднозначный незнакомец улыбнулся ей по-настоящему?
