В комнате было чисто и просторно: все старое и ненужное, видимо, было отнесено наверх, Ревекка и десять лет назад боялась хлипкой деревянной лестницы и никогда туда не поднималась. Осталась только функциональная мебель: диван, кресла, шкаф. При всей своей бедности и неприхотливости, Ревекка была себе на уме. На столе как-то удачно лежали несколько импортных ярких карандашей и пепельница «Ротманс», хотя сама сестра не курила. Около кровати живописно разместились две баночки «Пондз» (проверил: пустые), из буфета выглядывала бутылка «Мартеля» (проверил: почти полная). На свободной стене висели три картины: две Сашины и одна Льва.
Тут Лев Борисович отвернулся и увидел старый телевизор и новый видеомагнитофон. Он опять вспомнил Ревеккино письмо. Оно должно лежать в сумке, а сумка стояла на столе. Так и есть, вот оно, даже конверт с какими-то зайцами. Лев Борисович сунул письмо в карман, надел свитер и кроссовки и пошел в рюмочную на Ленинку, которую очень хорошо помнил и любил. Рюмочная, оказалось, уже успела превратиться в магазин, «Пент» – во что-то заграничное, поэтому Лев Борисович из последних сил, как дурак, поплелся на Арбат есть шаурму под вопли слабогрудой девицы из динамика. Потом он пил пиво, ходил туда-сюда в надежде встретить кого-нибудь из знакомых, но встретил соседа Юру. Тот выходил из цветочного магазина.
– Здравствуйте. Приятный вечерок.
– Не то слово. Выпьете со мной пива?
– С удовольствием. Я домой иду, так что не тороплюсь.
Они купили по бутылке «Тверского темного» и сели на пластмассовые стулья.
– А есть хотите?
– Нет, спасибо. Но вы ешьте, ешьте.
– И я не хочу. А вы цветы любите?
– Не очень. У меня стоит пальма. Она не завяла по недоразумению. А вы любите?
– Нет. Это я… про цветочный магазин хотел спросить.
– А, это. Подруге на день рождения подарок купил. Вот, смотрите.
Юра достал из рюкзака пакет, а из пакета – что-то коричневое.
– Можно?
Это оказалась игрушечная голова.
– А на Новый год вы ей руку подарите или .. ногу?
– Нет. Ха-ха. Вот сюда льешь воду, и растет травка. Очень модно.
– Ясно.
– А вы надолго здесь останетесь?
– Нет, – неуверенно ответил Лев Борисович, – вот сдам комнату и уеду.
– Тогда вам сейчас уже нужно звонить по агентствам. Такую комнату – проблема сдать. Ни лифта, ни мусоропровода. Балкона, кстати, тоже нет. Кроме того, она не приватизирована. Это тоже проблема.
– Откуда вы все знаете?
– У нас вся квартира не приватизирована. Когда живешь в коммуналке, хочешь– не хочешь, а жилищный кодекс прочтешь.
– А вы комнату снимаете?
– Нет. Я типа наследство получил. Бабушка меня в последний момент прописала. Два года назад. Вот, решил, что лишний гимор не помешает. Лучше б клетку в Бутово, но свою.
Лев Борисович с трудом следил за телеграфными фразами своего нового знакомого.
– Все настолько плохо?
Юра пожал плечами.
– Безмазово. Я даже жениться не смог.
Причем тут женитьба, Лев Борисович не понял.
– Кстати, вас как зовут? – спросил Юра. – Память на имена никакая.
– Лев.
– Юра. Двинем что ли домой?
В прихожей они разделись, и Юра сказал:
– А хотите, приглашаю вас в гости. У меня есть «Финляндия Кранберри».
– Что это?
– Клюковка. И колбаса.
Лев Борисович подумал, что не стоит прямо сейчас звонить Маше, чтобы в первый же день не надоесть.
– Конечно, с удовольствием.
– Вот эта моя комната.
Юра включил свет.
– Хорошо у вас, – сказал Лев Борисович и подошел к эркеру. Из окна был виден двор с помойкой и соседний салатовый дом.
