– Мне кажется, я знаю почему тебе видится всякое. Разум человека очень слаб, особенно если не давать ему полноценного отдыха. Ты обращалась к сестре Хелен за помощью?
– Отвратительно горькие настои от которых сухо во рту, но ни капли не избавляющие от кошмаров? Наверное, я перепробовала их все за эти несколько недель.
– Я что-нибудь придумаю, – он снова улыбнулся и жестом пропустил меня вперед.
* * *
В его комнате пахло чаем, мылом и чем-то терпким. Мне нравилось, как здесь пропадали все прочие звуки. Клочки исписанной бумаги, которыми было доверху забито небольшое мусорное ведро с искривленным боком, напоминали мне о воспоминаниях, смятых и давно забытых. Однако они, время от времени, все равно успевают напомнить о себе.
Снег медленно летел с неба пушистыми, похожими на пушинки, хлопьями. Мех на капюшоне моей коричневой дубленки вымок, свалялся и скоро покроется ледяной корочкой. Я громко и заливисто смеялась, резво отряхиваясь от налипшего, во время валяния в сугробах, белоснежного снега. Внезапно, в меня полетел неплотный, но довольно крупный снежок и попал прямо, в без того уже мокрые и растрепанные, волосы.
– Папа! Я тебе сейчас буду мстить! – я расхохоталась и побежала на него, стараясь выглядеть воинственно.
– Останешься сегодня здесь, – голос мужчины вывел меня из воспоминания.
Постаралась незаметно смахнуть слезу, притаившуюся в уголке глаза, но как только сделала это, новым и неудержимым потоком хлынули новые. Я спрятала лицо в коленях, злясь на собственную никчемность.
– Ты неправильно поняла. Я не собираюсь делать ничего дурного. Планирую просидеть всю ночь в кресле за книгой.
Я помотала головой и промычала что-то вроде: «Нет-нет, я не из-за этого…»
Я беззвучно плачу, цепляясь руками за собственные плечи. Каждая слеза, капающая с носа на подлокотник кресла, оставляет после себя темное пятно. Он опустился рядом со мной на колени. Я посмотрела на него сквозь застилавшую глаза мутную пелену слез.
Он по-доброму погладил меня по голове, провел тыльной стороной ладони по щеке, собирая мои слезы, одновременно с этим заправляя прядь волос за ухо.
– Думаешь о прошлом?
– Вспомнила детство, – кивнула я. – Простите меня отец Доминик, я не хотела, – шмыгнула носом.
– Ты не должна извиняться за слезы, – большим пальцем вытер новую выкатившуюся слезинку. – Посиди здесь немного, я скоро вернусь.
Он вышел за дверь и я с протяжным стоном откинулась на спинку кресла, поджимая ноги и пытаясь свернуться калачиком. Из-за десятков бессонных ночей, сорванных пары часов сна перед кошмаром, мои глаза слипались.
– Не спать, только не здесь, не у него… – напомнила себе вслух полушёпотом.
А после – пропала. Наступила долгожданная темнота вместо до жути реальных кошмаров с сотнями чудищ, что стремятся добраться до меня, растерзать, разбросать внутренности и выпить кровь. Наступило блаженное ничто.
Когда я открыла глаза, комнату освещала тусклая керосиновая лампа. Отец Доминик сидел в кресле, бегло читая толстую книгу. Я пошевелилась, привлекая к себе внимание.
– Поспи еще, – улыбнулся он, и мои глаза послушно закрылись, даже кажется против моей воли.
Вокруг было тихо. Я с опаской вгляделась в темноту. В ней невозможно было что-либо разглядеть, отчего становилось еще страшнее. Тьма опасна. В ней кроются самые жуткие и уродливые создания. Должно быть, они прямо сейчас тянут свои уродливые бесформенные конечности ко мне, а я этого не замечаю.
