Книжка оказалась про Хому и Суслика. В другое время Катька предпочла бы – из-за ситуации – что-нибудь менее смешное, но уж что оказалось под маминой рукой.
Под рукой, кстати, но уже под Катькиной, оказался и Илья Дробан.
Ужинали они вместе, за одним столом.
Больничная столовая была маленькой, неуютной, в ней пахло хлоркой и духами. Хлоркой – от пола и столов, духами – от тётки-пациентки, что долго возмущалась недосоленной, по её мнению, рыбой. Она не стала доедать свою порцию – ушла из столовой, глухо ворча, оставив после себя долгий запах и ощущение присутствия.
– Хорошо быть левшой, – улыбался Илья. – И в тетрадке можно писать, и рыбу есть… – правая рука у него была на перевязи. – Представляешь, – качал он головой, – думали – ушиб, а оказалось – трещина.
– А мне даже читать запретили, – пожаловалась Катька на врачей.
– А хочется? – продолжал улыбаться Дробан; улыбка у него была обворожительная.
«Интересно, как он целуется? – думала Катька. – Девки говорили, что видели, как он.»
Вслух она ответила:
– Ага.
– И книжка есть? – спросил Илья.
– Есть, – ответила Катька, а мысли так и лезли в голову: «Вот бы с ним по городку пройтись! Не, лучше сначала по школе! Чтобы подошёл, обнял так и чмокнул. Не, не в губы, – Катька брезгливо поморщилась, она вообще не представляла, как это целуются по-настоящему, потому что ни разу в жизни ещё не целовалась. – В щёчку! Так, по-домашнему. Как будто мы с ним уже давно вместе. Как бы… живём», – она облизнула пересохшие враз губы: – Есть книжка.
Дробан с интересом наблюдал за Катькой: «Надо же! А она ещё и красивая! А как язычком по губам провела. Интересно, как она целуется?».
Вслух он сказал:
– Давай сейчас поужинаем, и я тебе почитаю. Мне-то можно читать!
– Хорошо, – согласилась Катька.
И после ужина они ушли в её палату. Правда, интимного одиночества не получилось. На одной из освободившихся коек лежала молодая женщина – во всю левую щёку синяк, глаз, левый же, заплыл. Положили её ещё при Катьке. Она как раз собиралась выйти к маме и Лорке. От медсестры, приведшей в палату новую пациентку травматологии, Катька узнала, что Наталью побил муж. Спьяну. Хотел побить и маленького сына, но Наталья не дала, поэтому ей досталось ещё и по ногам, и по рукам, и по туловищу. Ногами.
Мужа забрала полиция. Сына – бабушка, Натальина мама.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Илья.
Женщина не ответила, стыдливо отвернувшись к стене. Всхлипнула.
– Может… – Илья сделал неопределённое движение головой в сторону коридора.
– Нет, – мотнула головой Катька и ощутила лёгкое головокружение; всё-таки сотрясение у неё было реальным. Пересилив себя, закончила – Здесь.
Илья сел на кровать Евдокии Васильевны, положил толстенную книженцию на колени, прочитал с обложки:
– Альберт Иванов. Всё о Хоме и Суслике, – поддел, глядя на рисунки: – Я смотрю, детское читаешь.
– А сам-то… Взрослый, что ли? – пикировала Катька, чувствуя, как хорошо и легко становится ей. Сама она уселась на свою кровать, спиной навалившись на спинку, бросив на ноги одеяло – так, чтобы правая нога, голое бедро, хорошо было видно Илье. Прикусила губу: – Ну, читай.
– Подряд или на выбор? – Илья сразу остановил взгляд там, где хотелось Катьке, и она улыбнулась: сработало!
А вслух сказала:
– На выбор.
