– На первом этаже, рядом с приёмным отделением, – Илья заинтересованно смотрел на Катьку. – На твой положить?
– Угу! – снова по-совиному гукнула Катька и, забравшись – конечно же, не буквально – в тумбочку, достала из неё тысячу Лосося, подумав: «Как ты вовремя, Лосев, попал на мою ногу!» – Номер запиши.
– Под первым номером! – пообещал Дробан и достал из кармана треников свой телефончик. – Диктуй… – и ушёл класть деньги на Катькин телефон.
Впервые в жизни на счету Катькиного телефона находилась такая огромная сумма. Впрочем, скоро она начала уменьшаться: Седова, Серова, Сибагатуллина, Сима, Соловьёва… Тамара, Татьяна, Тевосяны, Тепляков, Торчковы. Уля, Улитина, Умкова, Усанина, Уткины.
На букве «Ф» смартфон завибрировал – кто-то пытался дозвониться.
– Алло, – сказала Катька.
В трубке помолчали, а потом спросили – женским голосом:
– Простите, а это кто?
– А вы кто? – поинтересовалась Катька.
– Мне пришло сообщение, что умерла Евдокия Васильевна. С вашего телефона сообщение.
– Да, – согласилась Катька. – Я с Евдокией Васильевной в одной палате лежала. Она вот-вот. Только что… – слёзы не удержались в глазах, и Катька заревела. И сквозь рёв закончила: – Вот, сижу, отправляю всем эсэмэски, кто у Евдокии Васильевны в телефоне есть.
– Спасибо тебе, – сказала незнакомая женщина. – И за то, что плачешь, спасибо. Хороший человек была Евдокия Васильевна. Дай ей Бог.
Таких разговоров у Катьки случилось много. Даже когда мама с Лоркой приехали, и то её оторвали от разговора с родными звонком про Евдокию Васильевну.
Сегодня маму с младшей в палату не пустили. Катьке пришлось самой идти к своим на первый этаж, в холл, где всё – стены, пол, потолок, окна, двери, всё пространство – гудело от десятков голосов: к болящим людям пришли их родственники и друзья, и вот теперь все разговаривали.
– Нам Ирина Владимировна сегодня сказки читала, и Татьяна Ивановна – тоже. Из той же книжки. Представляешь? – говорила Лорка, забравшись на Катькины колени. Сегодня буквы в её речи вставали на требуемые места. – Мы ей говорим, Татьяне Ивановне, что нам Ирина Владимировна эту же книжку читала, утром, а Татьяна Ивановна сказала, что повторенье – мать ученья. Я вот и думаю: зачем нам ещё одна мама, у нас же у каждого своя!..
Для Катьки с Лоркой нашёлся свободный стул. Мама стояла напротив, доставая из пакета и показывая то, что принесла. Вынула и книгу:
– Извини, забыла спросить, что ты читаешь, взяла первое, что попалось.
– Спасибо, мам, – отозвалась Катька. Призналась, слегка покривив душой, но помня недавние события: – Ты у меня золото. Только книги мне сейчас и не хватало.
– Правда? – не поверила мама и расцвела улыбкой. – Ты.
– Ты, если хочешь, – перебила её Катька, – сходи в кафе. Без меня. Но с Лоркой. А я потом. Как-нибудь.
Вибрация заставила Катьку прервать разговор, она достала из кармана шортиков смартфон, отжала иконку:
– Да?
– Вы про Евдокию Васильевну.
– Да, умерла, – Катька кашлянула. – Вы с теми, кто хоронить будет, созвонитесь, они всё расскажут.
– Кто-то умер? – не поняла мама.
– Да, – согласилась Катька. – Хороший человек. Бабулька одна. Рядом со мной лежала. Жалко, что у меня такой бабушки нет. Я на её контакты всем сообщала, что она… того… Так мне уже больше двадцати раз позвонили. Представляешь?
– Представляю, – сказала мама. И попросила: – Можно я тебя поцелую?
– Можно, – милостиво разрешила Катька.
