Слова Анарэль на время усмирили внутренние стенания Векаты на тему дуэли, но теперь новый червь сомнения грыз её мелкими острыми зубками: что же она за ангел, коли ей по душе не творить, а уничтожать?.. Почему из всех возможных занятий по душе ей пришлись именно сражения? Не искусство, не наука, не улучшение повседневной жизни Рая, не помощь смертным, а битвы, в которых при обыкновенном раскладе противники страдают и гибнут? Почему между войной и миром сердце её тяготеет к первому, тогда как она всем существом сопротивляется самой мысли о насилии и причинении боли кому бы то ни было? Как мерзко, как отвратительно! Кому нужна её внезапно обнаружившаяся страсть к схваткам? Кому станет легче жить оттого, что она заставит кого-то мучиться, всадив в чьё-то тело клинок и пролив чью-то кровь? Как она сумеет изменить вселенную к лучшему, если сжимает в ладони не созидательный инструмент, а разрушительное оружие?
Несколько дней Веката ходила, как в воду опущенная. Анарэль думала, что виной тому переживания из-за ран Галлета, и Веката не могла отыскать в себе силы и желание разубеждать её – было слишком постыдно и противно признаться лучшей подруге, этому воплощению доброты и милосердия, в том, сколько гадости и мрака она вдруг в себе увидела. Она казалась себе грязной, чуть ли не осквернённой, и не знала, какое средство способно помочь ей отмыться от ужасных нечистот.
– Веката, задержись, пожалуйста, – услышала она голос Сона́ры, преподавательницы по владению оружием.
Веката остановилась, отстав от однокурсников, которые покидали тренировочное поле, и обернулась к Сонаре, не сводившей с неё внимательных зелёных глаз. Услышавшая её Анарэль тоже притормозила, выжидающе посмотрев на Векату.
– Нет, Анарэль, ты иди, – сказала наставница, заметив, что та не торопится уходить. – Я хочу поговорить с Векатой тет-а-тет. Не беспокойся за неё, она скоро к тебе присоединится.
– Хорошо, – послушно кивнула она и, бросив на Векату ещё один тревожный взгляд, с видимой неохотой направилась прочь.
Дождавшись, пока все, кроме Векаты, удалятся с поля, Сонара опустилась на землю и кивнула ей.
– Садись. Я не задержу тебя надолго, но мне нужно кое-что узнать, – голос её звучал ровно и доброжелательно.
Веката села напротив наставницы.
– В чём дело, Веката? – озабоченно спросила Сонара.
– О чём Вы? – насторожённо уточнила та.
– Ты в последние дни сама не своя – совсем перестала заниматься. Прежде я не замечала за тобой подобного. Ты всегда была ответственной и усердной ученицей, и пусть никогда не пылала такой любовью к фехтованию или рубке на мечах, как Криста или Дейлан, но работала с достойной отдачей. А теперь у меня такое чувство, что ты к оружию и притрагиваться не хочешь – не стараешься, не пытаешься усвоить новые или воспроизвести уже известные тебе приёмы, не атакуешь и толком не обороняешься – сколько раз у тебя уже выбивали клинок за эту неделю? Что с тобой случилось? У тебя что-то болит? Тебе тяжело двигаться? Твой меч сломан? Или тебе мешает что-то другое?
Веката угрюмо глядела себе под ноги. Конечно, Сонара не могла не заметить, что с ней что-то не так – с тех пор, как Веката осознала, что любит сражаться и что вполне способна в пылу битвы покалечить или убить противника, она боялась брать в руки оружие и начинать даже безобидный тренировочный поединок. Что, если она войдёт во вкус и опять захочет победить во что бы то ни стало? Что, если наставница не уследит за ней и упустит опасный момент, в который её захватит эйфория боя? Что, если кто-нибудь серьёзно пострадает?..
