Он запнулся, позабыв, что там следует делать дальше, но снова выручил незаменимый Майсенеш, боевик стукнул кубком по столу так, что ближайшее блюдо подпрыгнуло, и рявкнул:
– Доброму боярину Войцеховичу да всему роду его – слава!
– Слава! Слава! Слава! – громом прокатилось по залу, и все, включая женщин, пригубили вино.
Распахнув медвежьи объятия, Войцехович повернулся и сгреб Грегора, который снова едва сдержался, чтобы не уклониться. Дери его Баргот… Не боярина, разумеется, а карлонский обычай при каждом удобном и неудобном случае обниматься, лезть с поцелуями и вообще слишком тесно взаимодействовать!
«Зато когда следовало поцеловать леди Любаву, ты оказался вполне доволен местными традициями, – насмешливо сказал он сам себе, покорно вытерпев смачное лобзанье – к счастью, в щеку. – И был бы не против повторить, пожалуй…»
– Ну а теперь почтим гостя честным пиром! – провозгласил боярин и махнул рукой, видимо, велев слугам подавать первую перемену блюд.
Снова сев, Грегор с интересом наблюдал, как на столе появились глубокие тарелки с какой-то прозрачной массой, в которой виднелись включения тонко нарезанных овощей и, вроде бы, волокна мяса.
– Какое оригинальное заливное, – похвалил он блюдо, слегка удивляясь, что первыми подают не закуски.
– Это холодец, – негромко промолвила леди Любава, по-прежнему не поднимая глаз. – Отведайте, князь, матушка сама готовила…
– Хо-ло-дьец, – повторил Грегор, умиляясь тому, что леди Войцехович настолько чтит гостей.
Тоже варварство, конечно, но такое простодушное и милое, что язык не повернется осудить. Интересно, а леди Любава тоже приложила свои восхитительные нежные руки к какому-нибудь блюду? Уместно ли будет об этом спросить?
Он попробовал хо-ло-дьец, оказавшийся обычным мясным заливным, только острее и гораздо жирнее обычного. Терпимо, но не более того… А блюдо с вареным мясом, залитым колышушейся прозрачной массой, уже сменилось таким же, только в нем виднелась рыба.
– Еще хо-ло-дьец? – улыбнулся Грегор, старательно осваивая сложное карлонское слово.
– Нет, князь, это заливное, – очень серьезно отозвалась девушка, отчего Грегор даже растерялся – непостижимая страна эта Карлония, и кухня здесь странная!
К счастью, следом за первой переменой последовали привычные супы. Жирный и острый, сваренный из нескольких видов мяса, леди Любава назвала «солянкой», хотя соли в нем было ровно столько, сколько положено. Еще один мясной, но полный овощей и корнеплодов, звался коротко и странно – «щи». Рыбный, вполне привычного вида и вкуса, «тройной ухой». Поддерживая разговор, Грегор поинтересовался, почему «уха» именно «тройная» и выслушал весьма интересный рецепт, рассказанный все тем же нежным и учтивым голоском. Наверное, вздумай леди Любава читать вслух перечень лабораторного оборудования, Грегор и его слушал бы с наслаждением!
После супов слуги пополнили кубки – Грегору просто долили вино, которого он сделал едва ли несколько глотков. На этот раз встал князь Ставор и в изысканных выражениях сообщил, как счастлив быть частью великого замысла, который, несомненно, прославит всех, кто к нему причастен. К превеликой радости Грегора, влашский некромант с поцелуями приставать к нему не стал – что значит превосходно воспитанный человек! Просто поднял кубок за здоровье всех, кто встанет у истоков Карлонской академии, и Грегор с удовольствием последовал примеру князя.
