Междверье - страница 8

Ну что ж, придётся подружиться с Дымком.

– Дымок, Дымок, иди ко мне… – запел мантру Василий.

Но Дымок почему-то не спешил.

– Дымок, кс-кс-кс!

Пострадавший кот осторожно выглянул из-за трубы. Он кое-что соображал в этой жизни, и терпеть бедствия дважды от одного и того же сумасшедшего йога не входило в его кошачьи планы. Но… А вдруг ему улыбнётся удача и одарит колбасными ожерельями счастья? Неужели он упустит такой вкусный шанс? Кот заурчал от предвкушения роскошной жизни и короткими перебежками устремился навстречу капризной судьбе.

Василий торжествовал победу – он покровительственно обнял кота и разрешил ему потереться об одну не занятую в асане ногу.

Из птенца-самоучки вырос профессионал и он готовился совершить решающий прыжок. Что терять на этой бренной земле? Все наставления великих он выполнил. Тело – по крайней мере, одна нога – заворачивалось куда угодно. Дымка он приручил. От привязанностей к жене избавился ещё лет пятнадцать назад. На всякий случай Василий захватил с собой пачку любимых сигарет.

– Ну что, посидели на дорожку и в путь? – прерывающимся от восторга голосом спросил у кота йог.

Кот мяукнул и облизнулся.

Василий Петрович улыбнулся и легко спрыгнул с крыши, сжимая в руках орущего от осознания второго провала Дымка.

Люся уже несла блюдо с курицей в столовую, когда её внимание привлекли странные звуки. Она подбежала к окну, и курица шмякнулась к ногам. Трудно было одновременно держать блюдо, думать, что скажут люди, и наблюдать, как муж в охапку с котом планирует между домами, поднимаясь всё выше и выше.

Она сидит на песке и вяжет паутину кружева. Становлюсь за спиной, молча наблюдаю. Колени девушки покрывает разноцветное плетение – странный узор, никогда таких раньше не видел. В сумерках кажется, что нити кружева живые и едва заметно извиваются под прикосновением тонких пальцев.

– Хочешь помочь? – спрашивает она, не оборачиваясь.

Загоревший затылок, мальчишеский ёжик волос, лёгкое воздушное платье открывает худые плечи. Нет, с моими непослушными руками вряд ли я буду полезен. Остановился из любопытства – что-то в девушке показалось неуловимо знакомым, и я не смог пройти мимо. За двадцать лет журналистcкой карьеры перед глазами мелькало много людей, возможно, брал у неё интервью или снимал репортаж, или…

Опускаюсь рядом на влажный песок, она поворачивает голову, обжигает взглядом. Необычный цвет – жёлтый с зеленью, почти кошачий. Становится не по себе, будто встретил друга, который предал. Или которого предал я сам?

– Анха! – Она по-мужски протягивает мне руку. Твёрдая сухая ладонь.

– Володя, – отвечаю на автомате, раздумывая над её именем. Его звучание отзывается тревогой и ещё – противоречием. Не пойму, чего хочется больше: немедленно сбежать или поближе познакомиться.

– Знаю, это сложно, – шепчет Анха на ухо. – Не думай ни о чём. На вот, лучше подержи!

Она суёт мне в руки клубок, просит натянуть. Чувствую под пальцами шершавую нить и успокаиваюсь, руки почти не дрожат. Ветер гладит по щеке, перекрикиваются как базарные торговки чайки, волна жадно облизывает берег. Я вдыхаю, словно пью солёный морской воздух.

Последние годы не смотрел по сторонам. Реанимация, больницы, процедуры, изнуряющие попытки стать здоровым. Но травма не отпускает. Да, я уже могу выйти из дома сам, но бывают дни, когда накатывает слабость, перед глазами рябит, и я тупо смотрю на каракули в блокноте. Тогда включаю компьютер и мучительно долго набиваю текст статьи – пытаюсь работать. Всегда думал, ещё успею, откладывал на потом. Дооткладывался. В мои сорок пять – ни семьи, ни детей. Лишь пустая квартира, заваленная хламом тяжёлых мыслей и осколками воспоминаний. К какому ни прикоснись – порежешься…