Дальше снова все превращается в сплошное ожидание. Второй щенок не торопится появляться на свет. Я начинаю зевать. И замерзла как собака несмотря на объятия Клима.
— Идите спать. Похоже, я тут на всю ночь зависну, — говорит Андрей. — Но главное – дело пошло.
— Ладно. Удачи. Надеюсь, все пройдет хорошо, — говорю я.
— Мне прийти, сменить тебя? — спрашивает отца парень.
— Нет, отдыхай. Пусть хоть кто-то из нас выспится. Будешь завтра впахивать за двоих.
— Если что – зови, — говорит Клим.
Пока мы идем от питомника до двора, Клим не произносит ни слова и держится немного позади. Но, стоит мне свернуть к дому, как я замечаю, что парень идет следом.
— Ты же спишь там, — напоминаю ему, скидывая вьетнамки и указывая пальцем направление, где находится дом на дереве.
— Я в курсе, — разувшись, Клим ждет, пока я открою дверь.
Я снова ни черта не понимаю, что на уме у этого парня.
Развернувшись к нему лицом, отхожу к двери.
— Клим… — и нервно сглатываю, — ты же не подумал, что я дала тебе зеленый свет? — спрашиваю его.
— А если так? — он делает шаг и замирает, нависая надо мной. — Думаешь, ты меня остановишь?
— Клим… — я готовлюсь дать отпор, но неожиданно замечаю на лице парня улыбку.
— Да расслабься. Я просто займусь хлебом.
— Ночью?
— Да. Сейчас зафигарю тесто.
Сказав это, Клим протягивает руку и нащупывает ручку двери, слегка коснувшись моей талии. Я шарахаюсь в сторону, чтобы пропустить его, и захожу следом.
— Сейчас? — недоверчиво смотрю на спину парня, который идет на кухню.
Клим пожимает плечами.
— Да. Оставлю подниматься, а сам спать пойду. Потом встану через пару часов и отправлю хлеба в печь.
— Зачем это делать так рано? — я останавливаюсь в пороге кухни. — Какая необходимость? Хлеб можно и днем печь. Его можно вообще не печь, а купить.
— Ну а я его пеку.
Наблюдая за тем, как парень вытаскивает из нижнего ящика стола огромную миску с мукой и надевает большой черный фартук, я зависаю в пороге.
Мне становится интересно.
— И давно?
— С шестнадцати лет.
Мой взгляд мечется от его сосков, торчащих по бокам от нагрудника, к сильным рукам, удерживающим миску, пробегает по предплечьям и бугристым плечам, скользит по шее. Чтобы не пустить слюни, приходится даже закусить губу. И почему этот парень выглядит так сексуально? Почему он не обычный и не тощий? Я была бы только за.
— Странное увлечение для молодого человека, — говорю я, выдержав паузу.
— Странный – это все, что нужно знать обо мне.
Клим сует руку в карман фартука, который располагается на уровне промежности, и достает оттуда кусок черной ткани. Через пару секунд, когда парень завязывает ее на голове, до меня доходит, что это бандана.
Отвечаю, это самый горячий пекарь в мире.
— Помощь нужна? — спрашиваю Клима, пока он моет руки.
— Нет. Обычно, я стряпаю в одиночестве.
— Стряпаю… — передразниваю его. — Господи ты боже. Ладно. Я, пожалуй, пойду спать, — разворачиваюсь на пятках.
— Вика? — окликает меня парень.
Со скучающим видом я оглядываюсь.
— Что?
— А что ты подумала?
Он тщательно вытирает руки полотенцем.
— Ты о чем?
— Ну когда я пошел за тобой.
Я пожимаю плечами.
— Ничего. Не знаю.
— А я знаю, — уголки его губ растягиваются. — Ты надеялась, я займусь тобой.
— У кого-то бушуют гормоны, — я устремляю взгляд к потолку.
— У кого-то тоже, — парирует парень.
— Счастливо оставаться.
— Вик? — Клим снова меня зовет.
— Ну что еще?! — откликаюсь, теряя терпение.
