— Что? — он пожимает плечами. — Снова – нет? Тогда уходи. Я не ребенок, не надо меня жалеть.
— Никто не говорит, что ты ребенок. Всем иногда бывает плохо, — мягко говорю я.
— Какого черта ты здесь забыла? — ни с того ни с сего спрашивает парень.
Я рассеянно смотрю на него.
— Что?
— Для чего он тебя нанял, ты знаешь? — он перефразирует вопрос.
Что не облегчает мне задачи. Потому что он тоже странный. И я ни капельки не понимаю, что означает выражение лица Клима.
— Ну, как бы, да.
— Уезжай… Тебе не место рядом с нами.
— Почему?
Клим пронзает меня жгучим взглядом.
— А зачем нам баба, которую нельзя ебать? Ты бесполезна, — ленивым тоном объясняет он. Я же внутренне содрогаюсь от столь грубых слов. В животе тугим узлом скручивается обида и напряжение. Находиться рядом с этим парнем, разговаривать с ним – это какие-то чертовы качели. — Я разберусь с твоей тачкой, и сразу уезжай, — повторяет Клим более настойчиво.
Тряхнув головой, я перехожу на крик:
— Да чем я тебе мешаю?! Чем?!
— Ты думаешь, в этом дело? — губы парня дергаются. — Что ты мне мешаешь? Да ты бы съебалась отсюда прямо сейчас, если бы только могла залезть мне в башку и узнать, что я хочу с тобой сделать. Серьезно. Ты тормоз, Вика.
— А ты ненормальный.
— Только заметила? — этот грубиян еще и улыбается. — Иди к нему. Скажи, что я поел и все осознал. Пусть погладит тебя по головке.
— Я же тебе говорю, что твой отец меня не присылал! — упрямо повторяю.
— Уходи. А-то я передумаю, — цедит он сквозь зубы.
— Насчет чего? — я ни черта его не понимаю.
— Ты что тупая?! Вали, блядь, отсюда! — рычит Клим, вкидывая голову.
Но мне не страшно. Плевать, что он здоровый качок. Пора поставить его на место.
— Нет, знаешь, я возьму свои слова обратно, — говорю я. — Ты ребенок. Ты маленький мальчик в теле мужика, который совершенно не умеет себя вести. И на счет собаки… — мой голос хрипит от злости. — Из-за того, что ты боялся взять на себя ответственность или еще чего, твой пес мучился. Андрей поступил правильно, а ты сидишь тут и дуешься на весь белый свет. Взрослые так себя не ведут. А то, что ты готов трахать все, у чего есть грудь, еще не делает тебя взрослым! — высказав все, что о нем думаю, я перевожу дыхание.
— Это он сказал? — усмехается Клим.
— Это я говорю! — бросаю на него испепеляющий взгляд. — Не умеешь нормально общаться – пошел к черту!
Схватив со стола контейнер, швыряю его в сторону парня, но тот не долетает. Крышка открывается и весь картофель вываливается на пол.
Сообразив, что сделала, я съеживаюсь. В груди грохочет сердце.
Почему-то, кажется, что Клим сейчас вскочит, подбежит ко мне и... не знаю. Я жду хоть какую-то реакцию. Но парень продолжает сидеть. И чтобы больше не испытывать судьбу и терпение этого психа, я хватаю фонарь и иду к выходу.
— Вика, подожди, — летит мне вслед. Я даже не оглядываюсь, натягивая на голову резинки фонаря. — Спасибо. За еду.
— Да пошел ты! — рычу в ответ. — И засунь "спасибо" в свою накаченную жопу!
Мне кажется, или он смеется?
Теперь я жалею, что Клим не подошел ко мне. Ведь тогда бы у меня была возможность пнуть его по яйцам.
Раздраженная, сама не понимаю, как спускаюсь по лестнице и добираюсь до дома. Где, хлопнув дверью, разуваюсь и швыряю фонарь на полку.
— Ну… как он? — из кухни показывается хозяин дома.
— Великолепно! — с сарказмом говорю я, проходя мимо него. — Подбирает с пола свой ужин. Как собака.
