Она кивнула на массивную дубовую дверь с золотой табличкой «ВЫХОД» – слово было написано заглавными буквами, как будто оно вело не просто наружу, а на какую-то другую планету.
– Вам туда.
Я поднялся, чувствуя себя так, будто только что прошёл собеседование на роль камня в театральной постановке о строительстве Великой Китайской стены.
– Мы вам обязательно позвоним, – сказала она с улыбкой, которую можно было бы использовать как оружие массового поражения.
Я кивнул и направился к двери. Когда я открыл её, то ожидал увидеть привычный офисный коридор. Вместо этого я оказался на улице под дождём и почему-то с кирпичом в руках.
– Перезвонят они мне, как же, – пробормотал я с таким ядом в голосе, что даже язык слегка онемел. – Конечно, перезвонят. Прямо в следующем тысячелетии, когда кирпичи научатся летать.
Я хотел кричать. Хотел выть. Хотел засунуть им этот чёртов кирпич туда, где солнце не светит. Да и причем тут вообще кирпич?! Я что, в строительную контору пришёл? Достало! Как меня всё это достало.
Дорога домой прошла как в тумане. Пришёл в себя, только когда оказался в подъезде. Я открыл дверь в свою маленькую, но уютную хрущёвку, где меня встретила мама. Замечательная женщина, но реальность для неё давно перестала быть обязательным элементом жизни. Она жила в своём мире, где всё всегда было хорошо, а люди вежливо пропускали друг друга на дорогах.
– Ну что, опять двойка? – спросила она, прищурившись и оглядев меня с ног до головы.
– Мама, я уже давно не учусь в школе, – вздохнул я.
– Да? – переспросила она с наигранным удивлением, будто только что вспомнила, что электричество больше не передаётся с помощью ламповых духов. – А я в твои годы не только училась, но и работала! И тебя нянчила!
Она начала привычную речь, которая включала в себя восемьдесят процентов преувеличений, пятнадцать процентов выдумки и пять процентов чистой магии.
– В мои годы, – начала она, – я умудрялась ходить на две работы, готовить трёхразовое питание для всей семьи, стирать вручную и учить тебя читать!
– Мне было три года, – напомнил я.
– А ты не представляешь, как трудно было учить тебя читать, когда ты всё время пытался съесть букварь!
Я не стал спорить. Её рассказы обычно начинались с исторического реализма, но быстро превращались в эпос, где она сражалась с бурями, драконами и бухгалтерскими отчётами одновременно.
– А сейчас ты чем занят? – спросила она, переходя к новой теме с грацией дирижёра, который неожиданно решил исполнить джаз вместо симфонии.
– Я… э… ищу работу.
– Работа – это прекрасно! – воскликнула она с энтузиазмом, который мог бы оживить музей восковых фигур. – В мои годы я…
– Я знаю, знаю, – перебил я, поднимая руки. – Ты была супергероем, который спасал мир между сменами.
– Не груби матери, – сказала она строго. – Мир я спасала только по субботам.
Я устало опустился на диван, всё ещё сжимая кирпич, который теперь казался мне символом моего экзистенциального кризиса.
– А что это у тебя? – спросила мама, заметив кирпич.
– Утешительный приз, – сказал я с сарказмом, который мог бы оттачивать ножи.
Она покачала головой.
– Ты бы лучше призы побед собирал, а не провалов.
– Спасибо, мама, – пробормотал я. – Очень помогает.
– Да что бы ты без меня делал, – сказала она, уходя на кухню с видом человека, который только что выиграл спор.
Я вздохнул, уставился на кирпич и подумал, что, возможно, моей следующей работой будет что-то попроще. Например, уборщик в космическом агентстве. Там хотя бы никто не ожидает, что ты заставишь кирпичи продавать сами себя.
