Мгновения ока - страница 3
как снег, везде лежавший,
в погоде ледяной
среди прохожих редких,
под ледяные реки опущенных на дно.
* * *
И за мною придет мой путь —
через холод и через мрак
он за мною следил как враг —
мы придем: ты не встретишь нас,
и за нами наш дальний путь
через снежный небесный наст.
* * *
Зима, и ты уходишь, как моя
любимая уходит, повстречавшись, —
твоей весны, твоей горчайшей чаши,
лежат меж нами черные моря.
Весенний воздух синий и редчайший
опустошает взоры не зазря:
прозреньем наливается земля:
насыщена душа – редеют чащи…
Зима, и ты уходишь и уйдешь!
Ловлю тебя деревьев неводами —
забвению наученный годами,
я знаю, что они уйдут, и все ж
счастливую заучиваю ложь…
Идите! – вот вам улицы с цветными городами!
* * *
Был зарифмован этот день
со златотканым словом СЕНЬ,
с мелкопоместным словом ЛЕНЬ,
со словом ТЕНЬ, на солнце неуместном,
чтоб в зарослях осенних бессловесных
глубокий смысл привстал с земных колен.
* * *
Высокой птицы крестик в небесах.
Плывет к себе в село ржаное поле.
И облака плывут, как поневоле.
И я о них невольно написал.
Там будет пруд (и он уже зацвел).
Там будет клуб с чернильною афишей.
Как крысы с корабля, бегут из поля мыши,
пожара предрекая произвол.
И жуткой тишиной уже дымятся крыши…
* * *
О, она живет и шутит,
зря свою водицу мутит,
опечалившись на миг;
в подвернувшейся минуте
отстоится легкий лик.
И растет себе по стеблю:
позабудет, а не стерпит,
и отчаянья свои
развлечет – не утаит.
Безответна, как мгновенье,
что маячит впереди…
Временных часов биенье
до поры, до упоенья
слышится в ее груди.
* * *
Страшен город Ленинград:
он походит на трактат,
что переведен с латыни
на российский невпопад.
К людям улицы стоят
корешками золотыми.
Там летает снег и гарь.
Там гарцует медный царь —
псевдопервенец великий
с головою многоликой
над жестянкой невских вод,
серых, как водопровод.
В Ленинграде моря нет —
только камни да каналы,
да болот полуподвалы,
да дворцы без эполет —
на ближайших триста лет
море спрятано в анналы.
Но на Невский, как бывало,
вывел даму удалой ее валет.
* * *
Перестали птицы петь,
потому что птицы ведь —
не железо и не медь —
вот и лето: было, минуло, постыло.
Будет дождь хлестать, как плеть,
холод заросли палить,
а деревья оголить:
металлические сетки у постелей.
До свиданья. Хорошо, что посетили.
Я не в силах вновь об этом сожалеть.
* * *
Люди не ведают страха —
они привыкают к нему:
обеденный стол их не плаха
и дом не похож на тюрьму.
Бесстрашные, словно камни,
и вечные, словно прах,
позвякивают замками
и сами внушают страх.
* * *
Животы лежат на спинах.
На боку лежат бока.
(Сникла ветра парусина,
и провисли облака.)
Вот красавица умело
поворачивает тело:
и для солнца, и для глаз
наблюдающих – как раз.
Вот сидит атлета тело.
Вон влюбленные вдали:
на песок они легли.
Возводя дворец песочный,
ползал мальчик худосочный —
а мама плавать уплыла.
* * *
Шумел камыш,
шумел, до крыш
соломенных деревья гнулись,
когда с собаками за вечным смыслом гнались,
но догоняли человека лишь…
Иные звезды зажигались,
а ночка темная была,
как люди темные и темные дела,
когда в искусстве мы соревновались…
Памяти О.Э. Мандельштама
Поэт творит пожизненно и лично
и, как черновики, сознанье жжет,
а слава смерти непременной ждет
и мертвечиной веет от величья
испить, как яд, бессмысленности мед,
гранить, как соты, вечные обличья —
имеющим крыла и прав довольно птичьих,
и меду верному не выбиться из сот.
И в тыща девятьсот тридцать восьмом
году от рождества великой эры
Похожие книги
Впервые в одном издании объединены стихи разных лет (1965–1990) известного русского поэта, переводчика, эссеиста Александра Величанского. Излюбленный поэтом жанр лирической миниатюры позволяет ему точно улавливать драматические и экзистенциальные «мгновения» века.
Выжившие решают отправиться на другой материк в поисках живых людей. Но в пути в их плавучее транспортное средство прилетает ракета и происходит крушение… Всю группу разбрасывает в разные стороны и неизвестно, кто уцелел, а кто нет. И что это за остров такой? Его нет на карте, на нем не работает связь и компас совершенно неисправен… А что, если это все – зловещий план такого живучего Кукловода?
Алиса, амбициозный маркетолог, мечтающая о свободе от давления предрассудков. Риана, отважная воительница, мечтающая о компаньоне, способном увидеть в ней нечто большее, чем просто женщину-воительницу. Что же будет, если они поменяются телами? Смогут ли они обрести желаемое в чужом для них мире?