Миазмы. Трактат о сопротивлении материалов - страница 19

– Завтра? – спросила Мариса.

– Завтра, – подтвердил священник.

– А теперь ступай.

И Сарбан вышел как раз в тот момент, когда Мариса окунула губку в куриную кровь. Обернувшись с подоконника, Сарбан увидел, как ослепленная белладонной девушка засовывает окровавленную штуковину между нижними губами.

Священник осторожно забрался на крышу, но не ушел. Он посмотрел вдаль, через стену, которая сохраняла целостность Альрауны, на дальние уголки Ступни Тапала. Внизу открылась и закрылась дверь, раздались тяжелые шаги; чье-то массивное тело растянулось на скрипучей кровати, и Мариса, предположительно, его оседлала. Девушка начала стонать, и сквозь вопли притворного удовольствия слышалось мерзкое дыхание крупного зверя. Длилось все это недолго; в конце концов стало тихо, а затем раздался мужской голос – он был тоньше, чем ожидал Сарбан.

– Встань, я хочу тебя увидеть!

Закрыв глаза, Сарбан представил себе, как Мариса стоит над распростершимся зверем, демонстрируя окровавленное лоно.

– Да-а, – проговорил мужчина, и кровать снова заскрипела.

Сарбан ушел. Позже тем же утром Сарбан представил себе Вару: грудь обнажена, красные соски подобны маякам, призывающим мореходов и заливающим все вокруг молочным светом, по пурпурным венам течет, пульсируя, чужая кровь. Он заснул, а потом проснулся и с удивлением понял, что Мариса рядом – дремлет в его мыслях. Приходи завтра, попросила она, а Сарбан пообещал. И сдержал слово.

Однако теперь, когда слова Арабаниса все еще звучали в ушах, Сарбан не мог заснуть. Этой ночью первым девицам предстояло погрузиться в вечный сон, но священник об этом ничего не знал, как и о крысолюдах, что собирались в погребах и окутанных тьмой переулках, как и о шепотах из-под подушек, что стали громче; он не мог знать, что Великая Лярва ворочается во сне где-то по другую сторону Мира.

Неустанно лавируя в переулках Прими и минуя ворота городских округов в поисках Ничто, священник думал о Марисе. В Медии он нашел вход на платформы, где на ступеньках часто дремал в свое удовольствие черный кот, лениво поглядывая сквозь приоткрытые веки. Поднялся и направился к беленым домам по ту сторону улиц, где мадамы содержали девочек, мальчиков и детей постарше в высоких зданиях с фальшивыми первыми этажами: там в задрипанных кабаках предлагали дешевую жратву и дорогую, но хрупкую живую плоть.

Мариса сидела в своей комнате, разодетая в пух и прах, надушенная.

– Никого не жду, – сообщила она. – Просто сижу, вдруг Мадама придет.

Сарбан кивнул, удовлетворенный, поскольку в ту ночь он хотел, чтобы Мариса принадлежала ему одному. Моргнул – Мариса никуда не делась. В комнате было тепло, холод не преследовал его. Мариса вытащила кожаный мешочек из декольте и высыпала на стол монеты: всего два «клыка». Сарбан посмотрел на них и нахмурился.

– Это не то, что ты думаешь, – сказала Мариса. – Он хотел заплатить как положено, однако я сделала скидку.

Сарбан понял.

– Откуда он был? – спросил священник, и лицо Марисы просветлело.

– Из Салины-Верде! Это где-то…

– Я знаю где, – перебил Сарбан. – Но тебе же нужны деньги.

– Ты прав, Сарбан, но это мне тоже нужно.

– А если Мадама узнает, что ты берешь с мужчин меньше, когда они рассказывают тебе о своих родных городах, – что, по-твоему, случится?

– Не узнает; я кое-что скопила.

Мариса подошла к двери и заперла ее.

– Хочешь, чтобы я переоделась?

Сарбан покачал головой.