Миазмы. Трактат о сопротивлении материалов - страница 21

– Взгляни, – Мариса указала на край рисунка. – До сих пор не знаю, что там есть и есть ли вообще хоть что-нибудь. Но думаю, что есть.

Вот тогда-то Сарбан и почувствовал, как пылающий кулак сжимает его внутренности, как пробуждается похоть, и впервые взял Марису. Занимаясь с ней любовью, он блуждал взглядом по нарисованной на стене дороге от Бивары до Альрауны и обратно, потом нервно кончил на девичий живот, нарисовав белыми блестящими каплями целые города, невиданные прежде.

Мариса закончила вытирать макияж и повернулась к Сарбану. На мгновение священнику показалось, что Вара с ними в комнате; он начал озираться в испуге.

– Опять бессонница? – спросила девушка.

– Опять.

– Хочешь поговорить? Или полежать? Или давай потрахаемся?

Мариса не знала другого мира, кроме борделей и притонов, поэтому разговаривала соответственно.

– Ты что-нибудь еще нарисовала? – спросил Сарбан.

– Город, – ответила Мариса, – и речку. Вот, взгляни… – Она приподняла угол ковра. – Но что там, наверху, все еще не знаю, если там хоть что-то есть.

– Может, никто не знает.

– Ну, кто-то же должен знать.

Мариса с тоской посмотрела на ковер, скрывающий ее маленький мир, и прибавила:

– Сейчас кто-то там живет, и однажды он придет испить мед из лона Марисы. Вот тогда и узнаю.

– Мы можем отправиться туда, – предложил Сарбан. – И не придется никого ждать.

– Да, конечно, – засмеялась Мариса. – Можем, еще как можем!

Девушка свернулась клубочком в его объятиях и закрыла глаза.

– Ты что-то узнала? – спросил Сарбан.

– М-м?

– Про Ничто.

– Нет, еще нет. Местные ко мне особо не приходят. Мадама отправляет их к другим, более старым и потасканным. Бабища знает, что меня надо беречь для чужаков, потому что я прославляю ее заведение по всей Ступне. Знаешь, что она делает?

Сарбан не ответил, но для Марисы это не имело значения, поэтому она продолжила.

– Каждый месяц собирает нас всех вместе на заднем дворе и по очереди засовывает палец – смекаешь, куда? И такая: сжимай! И мы сжимаем, одна за другой. А потом она сортирует нас по силе сжатия. У меня по-прежнему самая сильная, и я иногда получаю лишние деньги, которые могу потратить или отложить.

– И что ты собираешься делать с деньгами?

– Может, проверю свою карту, – сказала девушка.

– Сама?

– Сама, потому что я же все и всегда делаю сама.

Сарбан вздохнул и уж было начал говорить, что она вовсе не одинока, но умолк. Вместо этого спросил ее о другом:

– Как попасть к мальчикам?

Мариса приподнялась на локте и пристально посмотрела на него.

– Зачем тебе?

– Я не думаю, что Ничто привлечет сила твоего сжатия, – сказал Сарбан, – или чья-то другая сила. Сдается мне, ему нравятся мальчики.

Мариса поняла, и ее юное лицо омрачилось; лишь однажды Сарбан рассказал печальную историю Бога, но одного раза хватило. Мариса кивнула и пожала плечами.

– Да, наверное, ты прав.

– Так как же к ним попасть?

– Это непросто, – сказала Мариса. – Это совсем непросто. Я там никогда не была. Но вообрази, Сарбан, что случится, если тебя там узнают. То, что ты сюда приходишь… это еще можно понять. Но туда?..

Сарбан знал, что Мариса права: конечно, он никак не мог попасть туда, за высокие стены Мадамы, в те потайные коридоры, где педерасты оставляли самые тяжелые кошели, где юнцы дышали иным воздухом, обоняли иные ароматы. Мысль о запретных комнатах заставила его содрогнуться, и еще сильнее потрясло то, что с этим местом ничего нельзя было сделать. Где бы ни пребывали эти заведения, на то имелось дозволение Городского совета, иначе и быть не могло. В те времена, когда Совет старейшин был могущественнее, о таком бы и помыслить не смели.