Нина принялась собирать посуду. Анна Алексеевна немного помолчала в задумчивости и, прежде чем помочь старшей дочери, тихо произнесла:
– Много страстей и тайн хранило это официозное, парадное заведение.
Федя всё-таки не утерпел:
– Согласитесь, чувствуется, кто создал институт благородных девиц. К чему прикоснулась грешная рука, то грехом и поросло. Получается смольный институт благородных девиц, из того, что он декларировал, сумел дать лишь полезных членов общества…
Замысел Людмилы удался. Она легко уболтала Юру на поездку с ночевкой в Зайцево на шестое и седьмое января нового 1970-го года.
Пока взрослые члены семьи увлеченно спорили, девушка пошла провожать одноклассника. Воровато оглядываясь по сторонам, она неожиданно чмокнула Юру в щёку. Он застыл на месте, как статуя, слегка растерянный, а Людмила, лукаво на него взглянув, вытянулась на носках и поцеловала его в губы. Этот секундный поцелуй, почти невинный, оказался для него первым.
Зима выдалась на редкость снежной. Новый год встречали в приподнятом настроении, а чуть раньше, в школе, отметили предновогодний вечер-бал для старших классов. Младшеклассники и среднеклассники 28-го декабря собираются на утренники с дедом морозом, конкурсами, попрыгушками и прочими детск5ими развлечениями, а восьмому, девятому и десятому классу устраивали почти взрослые вечера.
Юра с самого начала не очень веселился, а задумчиво вглядывался в лица развлекающейся молодёжи. Иные уже успели злоупотребить портвейном в туалете, а пара великовозрастных балбесов, которым шёл девятнадцатый год (они по два раза оставались в одном классе), набрались весьма изрядно, вплоть до изгнания с новогоднего бала. Они мёрзли за закрытыми дверями школы и время от времени предпринимали настойчивые попытки проникнуть внутрь помещения. На страже дверей, сменяя друг друга, стояли уборщица тётя Вера, морщинистая и решительная старушка крепкого сложения и физрук Сергей Андреевич. Тем не менее, когда часовые отвлекались, этим олухам, по прозвищам Бес и Ряха трижды удалось прорваться на мероприятие. Дошло до того, что завуч пригрозила вызвать милицию. Злодеи нехотя ретировались.
Юра два раза танцевал медленный танец с соседкой и отметил с удивлением, что Людмила прижимается к нему несколько теснее приличия. Улучив момент, он ушёл незамеченным из суматохи веселья на старинную деревянную лестницу ведущую наверх и задумчиво уселся на верхнюю ступеньку первого пролёта. Из фойе доносилась музыка, девичий визг и смех. На лестнице было темновато и хорошо размышлялось. На площадке второго этажа едва различалась дверь кабинета немецкого языка и стенды на стене.
Людмила обнаружила его минут через пятнадцать, догадавшись, куда он мог исчезнуть. Плохо видящая, после яркого света фойе, она поднималась, осторожно нащупывая ногами ступени. На полпути одноклассница различила силуэт сидящего Юры и, подойдя, осторожно опустилась рядом с ним.
С минуту помолчали. Она взяла его левую ладонь в обе свои и спросила полушепотом:
– Ты чего? Скучно там, да?
– Нет, совсем не скучно. Просто я задумался.
– О нас?
– Вообще задумался, о нас в том числе. Представь себе, через каких-то полгода нас здесь уже не будет.
– Ну и что? Мы будем в других местах, может получше этого.
– Ты не поняла. Нас никогда уже тут не будет.
Я только сейчас задумался о времени. Грустно, никогда больше школьная жизнь не повторится.
