Пока Тихон сбивчиво излагал то немногое, что знал о корабельных, Клабаутерман обстоятельно набивал трубку. Закончив, убрал кожаный кисет в карман коротких штанов и снова хмыкнул, но уже без неприязни.
– Ладно, родстфенничек, гофори, с чем пожалофал?
Тихон посопел, тоскливо разглядывая корабельные мачты.
– В Англию мне надо.
– Ф Англию?! – взвизгнул Клабаутерман, выронив огниво.
– От хозяеф, что ли, отстал?
– Один я… – Тихон шмыгнул носом. – Так покажешь корабль? Я заплачу.
– Показать не трудно, – пожал плечами Клабаутерман и принялся раскуривать трубку, разглядывая при этом домового, как диковинную зверушку.
Тихон стоял, переминаясь с ноги на ногу, и медленно закипал. Все-таки надо было дать в глаз этому коротышке! Небось нарочно русские слова коверкает.
– Я даже плату с тебя не фосьму. – Корабельный выпустил красивое колечко дыма. – Ни разу еще такого чуда не фидел, чтобы домофой сам по себе решил через море перебраться! За чем тебе ф Англию, братец?
Тихон вздохнул.
– Не серчай, но это мое дело.
– Ладно, – не стал настаивать Клабаутерман. – Фо-он тот флаг фидишь? С тройным красно-белым крестом? На него и держи курс. Как раз то, что тебе надо. Груз, прафта, не мягкий – железо. Опоздал ты, братец. Только-только «Королефа Фиктория» отчалила – с пенькой и парусиной. А хочешь, я тебя на «Фельфарен» пристрою? Они пеньку, канаты и деготь грузят. Голландия, как по мне, лучше, чем Англия.
Голландия… Сказочная страна синих мельниц, нарядных домиков и маленьких лошадок с тележками… Тихон мотнул головой.
– Нет, мне в Англию надо.
– Любите фы, русские, фсе английское, – пренебрежительно фыркнул Клабаутерман. – А за что любите, и сами не знаете. Таких фысокомерных тфарей, как альбионцы, специально искать будешь – не найдешь. Хоть гругашей фозьми…
– Что?! – Тихон рванулся вверх по бочкам. – Где ты гругаша видел? Здесь? Когда?!
Голубенькие глазки Клабаутермана весело заблестели.
– Приятель тфой? Уж не тебя ли он три дня ждал? Фсе корабли ф порту перебрал и от каждого нос форотил. То имя не нрафится, то боцман косой, то паруса грязные. Так и метался, пока сегодня один купец не приехал тофары фстречать.
– Мерлиз?! – У Тихона оборвалось сердце.
– Он самый. Гругаш его как уфидел, так сразу на «Королефу» запрыгнул, и на паруса не посмотрел. Если у тебя дело срочное, можно записку отпрафить с чайкой. Фсего за рубль.
Тихон высмотрел удаляющиеся мачты «Королевы Виктории». Как быстро плывет груженый корабль? Чайка, конечно, догонит. Только нет таких букв, чтобы написать, как душа болит. А может, он еще успеет?
– Благодарствую! – Тихон потряс мозолистую руку корабельного, скатился с бочек и побежал.
Клабаутерман озадаченно покрутил головой. Чего только на свете не случается! Будет о чем рассказать приятелям за кружкой пива.
* * *
Порт не спал даже ночью и оказался настоящим лабиринтом. Тихон шнырял между тюками, бочками, бухтами толстенного каната, штабелями досок и ящиков. То и дело шарахался от пьяных матросов. И уже понимал – не успеет.
«Поклониться царю морскому… – бились в голове лихорадочные мысли. – Чтобы не потопил… Доплыть, догнать…»
Грязная вода в гавани пахла гаже речной. Тихон осмотрелся, приметил широкую просмоленную доску. Пыхтя, потащил ее к краю причала.
– Тихон!
Он решил – померещилось. Замер, не смея обернуться.
– Тишенька…
Сердце забилось пожарным колоколом. Домовой выпустил доску и несмело повернул голову. Гругаш стоял в трех шагах. Чужая матросская рубаха промокла насквозь, волосы скручены в небрежный узел.
