Незнакомец рассматривал скульптуру, не то чтобы с интересом, а скорее от скуки. Как только Кира встала рядом, он спросил, не поворачивая головы:
– Как вы думаете, это Раскольников до убийства, в момент убийства или после?
– До? – наугад предположила она.
– Определенно.
– Так это вы продаете душу?
Повернулись друг к другу.
Кира всмотрелась в незнакомца. Бесцветные глаза, окаймленные розоватыми веками с белесыми ресницами, превратили бы его бледное лицо в гипсовую маску, если бы не одна крошечная деталь – косоглазие. Правый глаз смотрел абсолютно ровно, но левый, напоминавший голубиный, был настороженно устремлен вбок. Выражение лица не изменилось, когда незнакомец заговорил. Голос, гортанный и трескучий, отличался необыкновенно широким интонационным диапазоном.
– Да, это я продаю! Знаете, вы единственная, кто позвонил. Душа сейчас не слишком востребована.
Кира согласилась:
– Да. Пожалуй. Сейчас больше думают о деньгах.
– Так деньги при вас? – осведомился продавец, и левый голубиный глаз колыхнулся.
Кира кивнула, наблюдая, как доберман волочит по земле огромную сухую ветку. Раздался свист, но доберман ветку не отпустил.
– Эвбулид, – представился незнакомец.
– Афродита.
– Ваш папа тоже любил древних греков? Ха-ха! На той стороне есть ресторан, я вас приглашаю. Не на улице же нам заниматься нашим деликатным делом.
Громкое наименование «ресторан» Эвбулид присвоил неказистому этническому кафе под названием «У Розы». «В этом ресторане, – сообщил он, – пекут самый вкусный в городе пирог с селедкой». Однако сам заказал сто пятьдесят «Трофейного» и оливье. Кире пришлось уступить его уговорам и заказать хваленый пирог.
– О делах потом, потом, – прервал ее расспросы Эвбулид. – Сначала вы должны попробовать пирог!
Сказано было так, будто он сам его пек. А когда пирог принесли, Эвбулид внимательно наблюдал, как Кира ест. Не дождавшись восторгов, уголки его губ расстроенно поползли вниз:
– Вам не нравится пирог?!
– Я не очень люблю рыбу, – призналась Кира.
– Боже мой, какой я идиот! Как я не понял, что передо мной язычница?! – вскричал он.
Кира от неожиданности вздрогнула всем телом, и кусок рыбы шмякнулся ей на колени. К счастью, перед Эвбулидом поставили тарелку с оливье. Прикрыв глаза, он скороговоркой пробормотал молитву, мимолетным движением перекрестился, взял в руку вилку.
Кира присыпала селедочное пятно солью.
Кафе было не сказать чтобы уютным, но светлым и чистеньким. Негромко играла восточная музыка, официанты вполголоса переговаривались возле барной стойки. Над столиком работал кондиционер. Сидевшая в центре зала парочка увлеченно смотрела телевизор, висящий под потолком: на экране из еще не освободившейся от снега земли прорастали и распускались подснежники.
Эвбулид опустошил бокал с коньяком. Гипсовые щеки продавца души приобрели кукольный оттенок.
– Она у меня в сумке, – доверительно сообщил он, вытирая губы салфеткой.
– А говорят, душа в теле живет…
– О, – неожиданно засмеялся он, – вы думали, я свою хочу продать?
– А вы ее поймали сачком, когда она из покойника вылетала?
Эвбулид пришел в восторг. Смех его был так искренен и так заразителен, что невольно Кира тоже засмеялась.
«Черт! Это все-таки шутка. Сукин сын!»
– Ну да, зачем продавать свою, если есть чужая! – ответил он, и оба дружно расхохотались.
Парочка за соседним столом оглянулась.
– Какой сегодня хороший день, – отсмеявшись, сказал Эвбулид. – Не правда ли? И это осеннее небо такое прозрачное, такое глубокое, такое бывает только осенью. Немного жаль, что вы не любите рыбу.
