– Род человеческий прервется и вымрет!
– Скорее бы. Говорят, в этом году настанет конец света.
– Господи, когда ты наконец поумнеешь? И в кого ты такая?
– В Папу Римского.
Щенок снова тявкнул.
Людмила Борисовна взглянула на щенка – тот залился радостным лаем.
– Ну иди, мой сладенький, иди сюда, мамочка тебе котлетку даст. Иди к мамочке…
Щенок, пригнувшись к полу, от восторга и смущения замотал ушастой башкой из стороны в сторону.
– Мам, у него своя еда.
– Пусть маленький покушает. Иди, толстячок.
– Мам!
– Ой, как вку-усно!
– Мам!
– Да ладно тебе, – Людмила Борисовна небрежно махнула рукой. – И еще одну. Вот молодец!
Проглотив две котлеты, щенок принялся любовно облизывать жирные пальцы доброй женщины.
– Ну все, кыш из кухни, – сказала Кира.
– Нас прогоняют, пойдем, малыш. Никому мы не нужны. Все нас гонят.
– Никто вас не гонит.
– Что б ты делала без матери?! Да тебя бы на свете не было! Кто б тебя такую родить согласился?! Поищи дураков.
Направляясь к выходу, Людмила Борисовна тоном, не терпящим возражений, заявила:
– Итак, решено! Через неделю, в субботу, заеду за тобой. И без всяких! И объявления расклей, тут такой большой парк, полно собачников.
Хлопнула входная дверь. Щенок скреб ее лапой, а Кира продолжала сидеть, тихо уставившись в одну точку. Единственное, что ее интересовало в тот момент – это происхождение выражения «без всяких!»
«Что это может значить?..»
Сложив чашки в раковину, она выглянула в окно.
Дождь закончился. Редкие капли ударяли по подоконнику.
Людмила Борисовна подошла к своей старой «ауди», открыла дверь. Перед тем, как сесть в машину, она оглянулась на Кирины окна и изящным движением послала дочери воздушный поцелуй. Потом сняла парик, швырнула на заднее сиденье.
Через мгновение в салоне зазвучал голос Селин Дион, и под музыку автомобиль тронулся с места.
Москва пестрит объявлениями. Раньше они ютились на рекламных досках, теперь им мало заборов, им не хватает столбов и подъездов, им недостаточно стен города, они выползли на асфальт и воспарили в небо, завоевывая все новые экологические ниши как разновидность одноклеточного организма, стремящегося к выживанию и размножению. Летит над новостройками микрорайона баннер «Осенняя распродажа шуб!», а под ногами ползет новость об открытии нового зоомагазина.
Объявления, написанные обычными горожанами, попадаются крайне редко. Этот вид объявлений практически вымер.
В том, что Кира наклеивала собачью морду поверх предложений оформить регистрацию или кредит, было что-то наивное, не слишком правдоподобное.
Чтобы развеять скуку, она представляла, что серые дома, выступающие из опустившегося на землю тумана, создают очертания улицы Риволи или Монмартра. Сейчас она свернет за угол и метров через двести окажется возле булочной с вывеской BOULANGERIE-PÂTISSERIE2. Из булочной выглянет тощий, носатый отрок и крикнет: «Croissants au fromage frais!3» – или что-то в этом духе.
Город по-настоящему еще не проснулся. Сонные вороны прыгали боком и не то каркали, не то широко зевали. Когда, грохоча, мимо пробежал пустой трамвай, Кира с сожалением посмотрела ему вслед, ей захотелось так же катиться, раскачиваясь на рельсах, разумеется, до левого берега Сены.
Утро выдалось не только туманным, но и холодным. Конец сентября напоминал октябрь. Осень началась рано.
Неожиданно налетевший ветер бесцеремонно вырвал объявление из руки Киры и унес на другую сторону дороги. Кира побежала следом, но не для того, чтобы догнать, а потому, что там, на противоположной стороне увидела выстроенный вдоль тротуара забор, покрытый листками, словно матовой рыбьей чешуей.
