Ровная пологая равнина, спускающаяся к реке Рави, сменилась холмистой местностью, а вскоре путешественники углубились в лес. По сторонам широкой песчаной тропы высились вековые деревья, чьи кроны почти заслоняли свет, а подлесок рос настолько густо, что джунгли становились почти непроницаемыми для глаз. Под копыта лошадей то и дело попадались мелкие камешки, а кое-где встречались и огромные валуны, которые заставляли дорогу их огибать. Бенедикт старался завязать непринужденный разговор, однако девушка отвечала вяло, а потом извинилась и пожаловалась, что ее немного укачивает, после чего замолчала совсем.
Внезапно вдалеке из-за поворота показался всадник, и он был вооружен: из-за его спины торчала пика, а сбоку виднелась сабля. Бенедикт приказал кучеру остановиться, а сам вытащил из притороченного к седлу чехла ружье и проехал вперед. Всадник тоже вынул ружье и неторопливо приблизился. Оба остановились в нескольких шагах друг от друга. Приглядевшись, Бенедикт узнал всадника: это был Малик Рам. Он тоже уставился на Бенедикта, а потом первым сунул свое ружье обратно в чехол, сложил ладони вместе и произнес с насмешкой:
– Не стреляйте, лейтенант Пакстон! Я пришел к вам с миром!
– Что вы здесь делаете? – спросил Бенедикт, убирая ружье.
– Я ездил навестить мать, – Малик неопределенно махнул рукой, – она живет недалеко.
Бенедикту не понравилось, как индиец заглядывает через его плечо в ландо, где сидела встревоженная Эммелин. Он собрался пожелать Малику счастливого пути, но тот вдруг спросил:
– Куда вы направляетесь?
– В Бхаман, – неохотно ответил Бенедикт.
– Я спрашиваю потому, что я недавно обогнал толпу нищих, человек десять–пятнадцать, они идут в Лахор. Так, обычный сброд. Меня они, разумеется, не посмели тронуть, тем более на открытой местности. Но их может привлечь поклажа в ландо мисс Уорд.
– Они об этом пожалеют!
– Не сердитесь, лейтенант. Лучше позвольте мне поехать с вами. Двое хорошо вооруженных мужчин обеспечат безопасность мисс Уорд вернее, чем один.
Бенедикт счел его довод разумным, и дальше они двинулись все вместе.
Бенедикт и Малик ехали по обе стороны от ландо. Лейтенанту показалось, что Эммелин гораздо чаще поглядывает на индийца, нежели на него самого. Тот, нужно было признать, смотрел только вперед и по сторонам. Бенедикт искоса сам внимательно посмотрел на индийца: вероятно, по местным понятиям Малик считался красавцем – по крайней мере, служанка Баннат почти всю дорогу не сводила с него глаз.
Они снова выехали на зеленую равнину, и вскоре в стороне от дороги показался Бхаман – небольшая деревушка, приютившаяся среди рисовых полей. Там путников ждал досадный сюрприз: выяснилось, что подруга Эммелин уже неделю как путешествовала по Индии с молодым мужем. Ее родители-миссионеры – преподобный Чапман и его жена – очень расстроились, узнав, что девушка не получила письма их дочери, в котором та об этом предупреждала. Сама Эммелин тоже выглядела расстроенной и еще усталой. Добросердечные Чапманы уговорили ее остаться на ночь.
Бенедикт с кучером и служанкой принялись переносить в дом поклажу – благоразумнее было не оставлять ее на ночь на улице, а Эммелин оставалась во дворе и давала им указания. Малик тем временем поставил ландо в углу двора и завел лошадь в сарай. Бенедикт оттащил последний кофр, отказался от чая, немного побеседовал с хозяевами, попрощался и вышел из дома.
