— Перепугалась, — заботливо спросила сводная сестра. — Олег кобель редкостный, ко всем руки тянет.
Нет, внутри не было страха, только омерзение. А еще возник вопрос: когда я засыпала, Сонька тоже ложилась в постель, так почему ее не было в комнате, когда пришел сводный брат? И почему горел ночник, я ведь помню, мы выключали свет?
— А ты где была? — спросила у сводной сестры.
— Да я, пока мать не видит, покурить вышла.
— Ты куришь?!
— Иногда. Только, Даш, — Сонька скривила лицо, — давай без нотаций.
Устала, эмоционально выдохлась, сейчас не в состоянии читать нотации. Соня уже совершеннолетняя, пусть сама думает о своем здоровье. Снова легла в постель, сиротливо обхватила свои плечи руками. Игорь, принц мой ненаглядный, я по тебе так жутко соскучилась. Потерлась щекой о подушку, скорей бы наступило завтра. Отец даже не вышел посмотреть, что за шум тут произошел, вдруг его дочке угрожает опасность. Игорь, в этом огромном мире только ты единственная моя защита.
Только защита эта оказалась иллюзорной, колосс на глиняных ногах.
10. Глава 9
Глава 9
Спал беспокойно… Снились кошмары, в которых мою Золушку обижали, бросали в нее камни, материли, отпускали хлесткие пощечины. Она плакала, вздрагивала от криков, но даже не пыталась защититься, терпеливо все сносила, ведь обижали ее родные люди. Проворочался всю ночь, в голове постоянно стучало: «Опасность, опасность, опасность! Твоя девочка в опасности!» И чего я, дурак, не бросил все к черту и не поехал вчера забирать Золушку из логова ее «любящей» семьи. Но Даша при нашем последнем разговоре была весела и довольна. Конечно: папенька перестал пить, а сводная сестра попросила прощения. Какая радость! Что за непонятный трепет перед семьей, не давшей ей ничего, даже любви. Хоть Дашка и учительница, иногда она слишком доверчива и наивна.
Чего меня так ломает? Боюсь, что папа сорвется, напьется и расскажет Даше правду о роли моего отца в смерти ее мамы? Или, несмотря на непонятно почему озвученные слова прощении, боюсь, что злобная сводная обидит мою милашу? Там, во дворе, когда толстуха говорила Золушке гадости, в маленьких блеклых глазках была зависть, жадность и еще, пожалуй, лютая ненависть.
Утреннее совещание отменил к чертям собачьим — может, потом влетит от отца за самоуправство, но пофиг, внутри не проходило беспокойство. Мне нужно срочно увидеть Дашу Мельникову. В девять часов я уже был на подъезде к поселку Великомихайловский.
Набрал Золушкин номер.
— Привет, Дашунь! Ты где сейчас?
— Боже, ваше сиятельство уже проснулось. Так рано?! — удивлялась, а скорее, ерничала Даша Мельникова.
Снедаемый непонятной тревогой, в пять часов поднялся на ноги.
— У тебя все хорошо?! — все так же предельно серьезно спрашивал я.
Хотя поскольку Золушка шутит и вообще разговаривает со мной, значит, никакой страшной правды про моего отца она не узнала. Параноик ты, Богданов, если Иван Федорович за столько лет не назвал дочери имя убийцы матери, то сейчас, получив основательную денежную подпитку, то есть благодаря мне выиграв в лотерее, ему совершенно незачем болтать.
— Да, все хорошо, — ответила Золушка.
Но предшествующая ответу небольшая, на несколько секунд, заминка насторожила, прошлась холодком по хребту.
— Точно?! — допытывался я, невольно чуточку повысив голос.
— Точно. Просто по тебе очень сильно соскучилась.
Моя ты маленькая милашка… Ну, это дело легко поправимое. В груди разливалась теплота. Что она со мной делает?! В послушного теленка превращает.
