— Дурные вы оба, и я дурная, надо было встретиться где-нибудь на выезде. Теперь столько пересудов будет.
— Поздно, Золушка, уже все знают, что ты моя.
Отъехал немного от поселка и резко остановил машину. Потому что кожа болела, губы горели, легкие сжимались от нестерпимого желания немедленной близости.
— Конь опять чудит? — выгнув бровки, весело спросила Золушка.
— Нет, на этот раз я.
И, отстегнув сначала свой, потом ее ремень, потянул Золушку на себя. Пальцы одной руки ухватили девичью голову под косой, вдохнул полной грудью запах своей вредной училки, вкусил губами аленький цветочек ее рта, а пальцы второй руки пошли путешествовать по стройному телу. Очень вкусный цветочек, очень вкусная девочка. Даша Мельникова то ли недовольно, то ли возбужденно пискнула. Пусть будет возбужденно, ведь отпустить ее сейчас не в состоянии. Возбужденно… Она тоже горела, вся дрожала, прерывисто дышала и, позабыв о скромности, лихорадочно шарила руками по моему телу, одновременно распахивая свой аленький цветочек, чтобы мне было удобнее ее целовать. Сладкая девочка, чувственная…
Если сейчас не остановиться, то я ее прямо в машине оприходую, и самое главное — кажется, она совершенно не против, совершенно не осознает нависшей над ней опасности.
— Стоп-стоп, Золушка.
Раз — усадил ее обратно в кресло, два — пристегнул ремень безопасности, красиво перетянув девичью грудь. Чуть не застонал в голос, так хотелось сдавить ее не только ремнем. Припечатал пухлые губы своими пальцами. В серых глазах было жаркое безумие. Ну нельзя же так смотреть, я ведь не железный, в конце концов у меня больше недели не было женщины.
— Тс-с-с, милая, разве тебя мама не учила, что, если хочешь доехать до города, нельзя так набрасываться на мужчин, — пошутил я. — Больше никаких шалостей.
— Не учила: когда мама умерла, мне было двенадцать лет, она еще не говорила со мной на такие темы.
Боже, что у нее за губы… Сейчас зацелованные мной, влажные, припухшие, чуть распахнутые. Стал сминать, растирать их пальцами. Это такое эстетическое и чувственное удовольствие. Черт, опять не выдержал, рядом с ней не остается силы воли, снова покусился на ее рот, на этот раз в томительно нежном поцелуе.
— Игорь, — протестующе всхлипнула Даша Мельникова, когда я, воспользовавшись последними крупицами воли, все-таки оторвался от ее губ.
— Все, Даша, хорошего понемножку. Вижу, что ты очень по мне соскучилась, но придется немного потерпеть.
— Бахвал, — улыбаясь, почти любовно произнесла Золушка.
Она со мной мила и весела. Значит, папаша Мельников точно не рассказал дочке о роли моего отца в смерти ее матери. В будущем надо будет постараться до минимума ограничить общение Даши с ее «любящей» семьей.
— Как все прошло дома?!
— Хорошо, — поспешно ответила Даша Мельников.
Бросил внимательной взгляд на девичье лицо: в этой поспешности, как и в медлительности при первом ответе, мне тоже чудился какой-то подвох.
— Точно все хорошо?! — еще раз уточнил я.
Такое ощущение, что Золушка не все рассказывает.
— Точно. — Милашка Дашка даже улыбнулась, тепло и ласково. — И знаешь, мне тоже немножко досталось из папиного полуторамиллионного выигрыша. Просто свой подарок папа мне только утром вручил, перед отъездом, чтобы мачеха не видела.
Иронично подумал: хорош папаша, боится подарки родной дочери дарить.
А потом я обратил внимание на некоторое несоответствие фактов.
