– Кто же?
– Посредник. Между тобой и заказчиком, – предупредил следующий вопрос визитёр. – И прежде всего предлагаю тебе покаяться.
– Нет, – жёстко отрезал Харай.
– Заказчик незримо присутствует здесь со мной, – продолжил Серый странник, не обращая внимания на отказ. – Если вспомнишь, кому ты нанёс обиду, достойную кровной мести, ибо иные случаи мы не рассматриваем, можешь попросить прощения. Искреннее раскаяние зачастую приводит к положительному исходу. Вплоть до полного примирения сторон. На моей памяти…
– Я сказал нет, – бесцеремонно перебил демона тысяцкий.
– Напрасно, – с сожалением произнёс визитёр.
– Я воин, убивать – моя профессия! – неожиданно взорвался доселе спокойный Харай. – В чём же мне каяться? В том, что я хорошо делал своё дело?
– Вот куда ты клонишь, – подбоченился посредник. – Считаешь себя невиновным, потому что всю жизнь выполнял чужие приказы?
– Я воин, – с нажимом повторил Харай, – я выполнял свой долг.
– Кому ж ты так задолжал? – съязвил демон.
– Интересы государства… – начал было седовласый воин.
– Очень удобное понятие, – прервал его визитёр, – чтобы скрыть от непосвящённых интересы весьма ограниченного круга лиц. И потом, на своём веку я повидал достаточно великих государств. Видел их расцвет и увядание. Видел, как мощнейшие колоссы обращаются в руины, а их интересы рассыпаются во прах под пятой новых «властителей мира». Но довольно! Иначе наша беседа рискует вылиться в спор золотаря и звездочёта.
– Итак, – промолвил Серый странник после короткой паузы, – я предложил тебе покаяться, а ты отказался, ибо не чувствуешь за собой вины. Правильно я тебя понял?
– Правильно, – кивнул Харай.
– Хорошо.
Демон по намирскому обычаю хлопнул в ладоши в знак необратимости принятого решения.
– В таком случае пора обратиться к истинному судье.
Рука посредника скользнула под мантию, в притороченную к поясу юфтевую коробочку. К потолку взлетела пригоршня серебристой пыли, но вопреки естественному поведению подобных субстанций не опустилась тонким слоем на пол и близлежащие предметы, а зависла в воздухе, сверкая и переливаясь, точно россыпь алмазов. Блестящие частички сами собой сложились в плоское прямоугольное зеркало размером с щит намирского пехотинца. И, странное дело, идеально ровная гладь не отражала ровным счётом ничего, кроме обвиняемого.
Харай непроизвольно потеребил мочку уха. Зеркальный двойник остался недвижим.
– Это… – прохрипел воин.
– Судья, – подсказал посредник, переместившийся за спину обвиняемого. – Твоя совесть.
Двойник церемонно поклонился.
– Господин судья, – официальным тоном проговорил визитёр, – прошу вас предъявить обвинение.
Ещё поклон, и поднявшаяся рябь стёрла фигуру судьи. Вместо него в зеркале возник новый двойник Харая – лет на десять моложе оригинала.
Могучий тысяцкий в серой от пота и пыли тунике и запачканной кровью кирасе о чём-то спорил с другим командиром того же ранга. В следующее мгновение в комнату, где они находились, на всех парах влетел взмыленный сотник.
– Готово, господин но-Тэн, – доложил он. – Тоннель у развилки завалили так, что мышь не проскочит.
– Отлично, – улыбнулся тысяцкий. – Поджигайте.
– Харай, – окликнул его сотоварищ, – может всё-таки дождёмся сперва темника?
– Чтобы провалить план? Забыл о двух десятках лучников на башне? Представь, что будет, когда они заметят Келлу с его армией.
– Известно, что будет. Ринутся к подземному ходу, а он завален. Поймут, что оказались в ловушке.
