Амизи поняла, что дочь не знает, как жить дальше.
– Керим хочет нанять нового мима. Будет его искать в Иерусалиме. Говорит, там есть школа мимов.
– До Иерусалима еще надо добраться.
Амизи теперь не видела в Алоли соперницу, которая причинила ей столько боли и унижений, а видела дочь, которая тоже попала в беду.
– Что же ты решила?
– Пойду с Керимом. Он придумает новые пантомимы.
– Керим? Подумай сама, разве он способен? Тем более, продает медведя, чтобы не подохнуть с голода. – Амизи прямо посмотрела на дочь. – Иди сюда, сядь рядом. – Алоли послушалась, села на ложе рядом с матерью. Амизи положила ей руки на плечи. – Ты рано сдалась, дочка. Рано! У тебя впереди целая жизнь.
– Отец тоже так говорил.
– Отец! Не смей так называть этого похабника! Слава Богу, он сдох. Я не брошу тебя. Увидишь, всё у тебя выйдет. И не надо никуда уезжать из Александрии.
Пока дочь и мать говорили, уже весь дом блудниц знал, что к ним пришла танцовщица и певица Алоли. И Левкиппа, хозяйка дома, тоже узнала об этом, и возрадовалась, и поспешила в маленькую угловую комнатку Амизи.
Она вошла без стука, улыбаясь во всё свое широкое нарумяненное лицо и всегда ярко накрашенные губы. Толстая, но не расплывшаяся, всё еще привлекательная своими пышными формами, которые нравились многим мужчинам, особенно возрастным, она, протянув полные белые руки вперед, мелкими шажками приблизилась к Алоли:
– Какая радость! Какое счастье видеть тебя, Алоли!
Она обняла девушку, прижала ее к своей пышной груди.
– Умерь свои восторги, – спокойно сказала Амизи. – И прикажи накрыть стол в триклинии. У нас с Алоли есть к тебе серьезный разговор.
– Да я с удовольствием! Девушки! – обратилась она к обитательницам дома, заглядывающим в приоткрытую дверь комнаты, чтобы поглазеть, убедиться, что Алоли действительно пришла к ним. – Ты, Коринна, – позвала она девушку, увидев ее голову в двери, – иди вниз, скажи на кухне, чтобы всё приготовили для приема нашей гостьи, красавицы Алоли! Да побыстрее!
Головка девушки с распущенными светлыми волосами кивнула и скрылась.
– Впрочем, пойду и сама, – продолжила Левкиппа. – Не сидеть же нам здесь, верно, Амизи?
– Да, конечно. Ты иди, а мы потом, я только приведу себя в порядок.
Левкиппа ушла, а мать стала быстро давать указания дочери:
– Она хитрая бестия, учти. Дай мне возможность вести переговоры – и я всё устрою.
– Устроишь – что? – спросила Алоли, хотя не очень понимала, что задумала мать.
Но представить, что мать выдвинет такие условия, на которых Алоли согласится работать в доме блудниц, она, конечно, не могла.
Многоопытная Амизи выхлопотала для дочери самую лучшую комнату, в которой она будет принимать самых богатых посетителей. Танцевать и петь будет не каждый день и только за отдельную плату. Ее, Амизи, Левкиппа переведет поближе к дочери – она будет одевать Алоли, готовить к представлению, следить за порядком в ее покоях.
Плату за выступления Левкиппа будет назначать сама – она знает посетителей наперечет. Но появятся новые поклонники Алоли, и плата будет увеличиваться, и Левкиппа не должна скрывать доход от Амизи – они вместе будут распределять его.
Это условие чуть было не разрушило торг, но Левкиппа всё же вынуждена была согласиться, при условии, что большая часть дохода остается у нее, хозяйки.
Характерно, что во время этого торга Алоли пила вино, закусывала фруктами, разрезая их золоченым ножом. Поглядывала то на мать, то на Левкиппу, разгоряченную торгами, и не вмешивалась, будто заранее договорилась обо всем с матерью.
