Милость Прометея - страница 4

– Повезло, – ответил я, подвергшись синдрому выжившего. Я попытался сесть, но мышечная боль стремительно пробилась сквозь хорошее самочувствие, нарушив его.

– Ты что дурак? – она резко приблизилась, останавливая меня. – Ты вообще меня слушал? Я двадцать часов сращивала синапсы и ещё шесть зашивала. Куда ты собрался?

– Я же не знал, что настолько всё плохо. – Я спешно лег обратно, от чего стало ещё хуже.

– Ты меня не слушаешь. Пришлось вырезать всё, даже нейроинтерфейс. Твоя новая рука аналоговая.

Эта новость меня не удивила. С нейроинтерфейсом я живу дольше, чем без него, и его отсутствие стало сразу заметно. Стандартные издержки профессии техника, даже подпольного.

– Почему, я не в медкапсуле? – сказал я.

– Чип доступа персонала тоже сгорел. На станции все медкапсулы профессиональные, они без модуля предварительного анализа, поэтому это было невозможно. В любом случае, это не важно, электротравмой на накопительной станции никого не удивишь.

– Значит, это конец, – сказал я через пару долгих мгновений, взятых на размышления.

Она присела на кровать и стала говорить шёпотом.

– Да, конец. Они считают себя виновными. Разрядка сожгла много систем, все слишком заняты устранением последствий. Через несколько дней, когда они поймут невозможность никак замять это происшествие собственными силами, они сообщат на Каллисто, а там само собой про тебя не слышали. Завтра улетает наш рейс. Я проведу тебя к нему. – Анна поднялась и на секунду остановилась в проходе. – Пока лучше спи, синапсы ещё не восстановились. Тащить тебя волоком я точно не собираюсь.

Её расстроенный вид вызвал во мне неожиданный порыв вежливости. Я хотел крикнуть вслед короткие извинения, но не стал. Всё же это была не моя вина. Отчасти это, конечно, усталость из-за продолжительности операции, но мне подсказывает, что награда за провалившееся дело для неё – нечто больше, чем просто деньги.

Тихий писк аппаратуры, монотонный треск люминесцентной лампы и едва слышный стук каблуков дежурной медсестры – это всё, что было слышно в больничном комплексе. Я мирно дремал на мягкой койке, пока с меня не стянули одеяло.

– Они идут, они идут! – громко шептал уродливый старик, вцепившись одной рукой в койку, а другой в меня через одеяло. Его лицо покрывали жуткие язвы, а руки – отвратительные кровоточащие разодранные раны.

Мой сладкий сон улетучился также стремительно, как начался. Я вскрикнул по-девичьи от неожиданности и быстро попятился в изголовье больничной кровати, вырываясь из его цепкой хватки.

– Бегите, спасайтесь… Они уже здесь, – продолжал бормотать болезненный дед.

Я спрыгнул с койки на пол, инстинктивно прогнув спину, чтобы безумец не зацепил меня, и полетел на встречу спасению. Неожиданно мои ноги просто сложились под натиском инерции тела. Я рухнул на пол, приложившись об него щекой. Болезненный сумасшедший, не теряя времени, пополз ко мне. Мозаичная плитка на полу была какой-то тёплой и влажной. Только внизу я увидел, что у него вместо ног – перевязанные культи, которые нещадно кровоточили. В свете ламп из коридора блеснуло лезвие лазерного скальпеля в его руке. Из-за слабости в конечностях и скользкого пола я скакал как корова на льду, спеша разорвать с ним дистанцию.

Олицетворение кошмара успело схватить меня за ногу, когда в дверном проёме появились двое блюстителей закона и дежурная медсестра. Забежав, они приложили его парой хлёстких ударов, от которых старик обмяк, и его выволокли под руки. Всё закончилось также быстро и непонятно, как и началось.