Понятно, что в таких условиях национальная вражда была неактуальной.
А какие-либо контакты с ровесниками из «простых смертных» Джуля наотрез отрицала. Папа был строг и держал ее в ежовых рукавицах. Она вынуждена была общаться только с детьми обеспеченных родителей.
– Тебя послушать – можно прослезиться от счастья, – иронически заметила я. – И все же ты пришла ко мне. И эти звонки в вашем доме раздаются. Так чего же ты от меня хочешь?
– Я боюсь, – честно призналась Джуля. – И за себя, и за папу. Завтра прилетает Людвиг, его партнер из Германии. Папа собирается устраивать большой прием. И ведь именно на завтра этот тип с хриплым голосом обещает какую-то поганку. Что мне делать?
– Рассказать обо всем отцу, – резонно предложила я. – Пусть примет соответствующие меры безопасности. У вас наверняка есть охрана.
– Да, конечно, – уныло кивнула Джуля. – Но это в фирме. Дома есть только Юсеф – папа вывез его из Казахстана вместе с Региной.
– Регина?
– Ну да, папина секретарша, они вместе в школе учились в Актюбинске.
– А Юсеф?
– О, Юсеф! Это, можно сказать, дух нашего дома. Что-то вроде умной и доброй сторожевой собаки. – Джуля тотчас же спохватилась. – Нет-нет, вы не подумайте, что я плохо к нему отношусь. Просто я успела к нему привыкнуть и как-то не воспринимаю его всерьез.
– Вот как? Почему?
– Юсеф – это мой личный охранник. В школу, из школы, на теннис, домой – вот и вся его работа. Конечно, я уверена, что, если вдруг кто-то вздумает на нас напасть, Юсеф будет биться как зверь. Но… видите ли, папа привык к тому, что у него нет врагов. У нас даже окна на первом этаже без решеток.
Допивая кофе, я пыталась сообразить, чем я могу помочь Джуле.
На первый взгляд все казалось чьей-то дурной шуткой. Ну узнал какой-то псих домашний телефон Генриха Штайнера, ну названивает.
Национализм? Новоявленные террористы с антинемецкими лозунгами?
Полный бред!
Сейчас, правда, в придачу к местной гопоте появляются какие-то скинхэды – бритоголовые, но даже если у них и существует какая-то примитивная идеология, то она явно ультраправого толка с примесью национал-социалистических идей. То бишь фашизма. Так что именно против немцев у них ничего быть не может. И уж они бы наверняка не стали заниматься банальным телефонным хулиганством.
Хотя национализм – это такая непредсказуемая штука, что невозможно предугадать, кто завтра окажется объектом общественной ненависти – украинцы, белорусы, немцы, татары? А ведь, по данным переписи населения, у нас в области живут даже ассирийцы!
Но вдруг и правда здесь что-то затевается? А я знала и не предприняла никаких действий? И я после этого смогу спокойно спать? Смотреть свой видик как ни в чем не бывало?
Думаю, именно этот последний аргумент сыграл решающую роль.
Смотреть свой видик с чистой совестью – что может быть приятней? Возможно, это звучит глуповато, но могу я, в конце концов, иметь право хоть на какие-то личные слабости?
– Я слышала, что вы дорого берете за свою работу, – без тени стеснения произнесла Джуля. – Если вас останавливает только денежный вопрос, то можете не волноваться – я вам заплачу. Папа недавно подарил мне тысячу долларов, и я не стала их тратить. Этого хватит?
– Вообще-то я не вступаю в сделки с несовершеннолетними. Только не обижайся, ладно? Тем более что в принципе я согласна.
– Правда? – обрадовалась Джуля. – Ой, а я-то думала, как мне вас уговорить?
