Напасть: шасть – и впал во власть,
Как больной в состояние комы.
Чаще всего последствия неизлечимы.
Первые годы перестройки. Киевское метро.
Динамичное объявление из всех динамиков: «ТоварЫщи!
Проходьте с ускорением! ТоварЫщи, с ускорением!»
Продолжение: «Осторожно! Двери закрываются».
Бобры подгрызают деревья так, что завалили ими всю лесную речку, донельзя заплотинили её.
Но совершают свою работу монотонно, тихо, незаметно для посторонних глаз.
Уж точно, не по-людски делают.
По случайности стал отцом.
Случается…
В давние годы в тогдашний Ленинград приехала набираться опыта аспирантка из Франции.
На одной из прогулок она высказала своему попутчику, университетскому преподавателю:
– Это же неприлично… Это – нескромно!
– Что?
– Лозунг. Смотрите! Самим о себе так хвалебно говорить. Это… как это… мания величия! Культ! Вот если бы кто-то другой, посторонний, вас великими назвал…
И указала на транспарант «Слава великому советскому народу!».
Мужчина пожал плечами:
– А что? Всё нормально.
У нас-де и не такое можно прочитать.
На заборах и стенах…
В рекламном тексте Котласского городского телевидения «прошло»: «Улица Карла-Маркса». Именно так, с дефисом! Имя политического деятеля стало частью фамилии. Просвещённое новое поколение не знает, кто это такой. Лично не знакомы.
Родители назвали дочку Милица. Тогда, в тридцатые годы, это модно было – с вывертом-то, с экзотикой.
Не подумали, что все потом будут сбиваться да переиначивать. Даже паспортистки с ошибкой чиркают – Милиция Ивановна.
«Милица я!» – возражает женщина.
«Что вы нас, бабушка, путаете?! – огрызаются серьёзные девчонки. – Мы же так и пишем».
Легко, несмотря на свой преклонный возраст, оседлала велосипед. Едет по городским улицам – как летит. Седые волосы то сбиваются в комок, то развеваются на встречном ветру. А в глазах женщины – счастье. Последние счастливенки, доставшиеся, перепавшие ей от военного детства, когда малое ценилось словно большое.
…Крутятся педали. Едут колёса. Остаётся за спиной дорога. Жизнь отмеряет свои отрезки. Но – рано, рано тормозить!
Первое впечатление-потрясение о России и Санкт-Петербурге у генерального консула Польши Здислава Новицкого: женщины с отбойными молотками, занятые ремонтом трамвайных путей.
Страх божий! Нет, не пани, не кобеты, простите, не слабого пола представительницы, а их чудовищная работа поразила дипломата.
Кто бы спорил, дама с веслом – зрелище куда приятнее.
А лучше – Мадонна с ребёнком на руках.
У нас же в России всегда так было: от условностей – к условиям.
Ни украсть, ни посторожить, – такой был.
Уноровливый, бесхитростный, добрый, отзывчивый, простой. Очень светлый человек.
Его так все и называли – Солнышко.
Бессонница – отголосок проснувшейся совести. Ей ещё маяться и мучиться, переваливаться с боку на бок, ждать утихомирия, плакать без слёз, смеяться без радости. А дальше – всё свалить на ненастицу, на плохую погоду, на неважную жизнь.
В Санкт-Петербурге. В польском консульстве.
«Между прочим, на этом стуле до вас сидел наш знаменитый режиссёр Анджей Вайда».
Ну вот, и я так близко, так плотно, так тепло и душевно прикоснулся к великому киноискусству!
АЙДА ПЕШОЧКОМ!
Город Сольвычегодск. Знакомая пожилая женщина, в прошлом учительница, бредёт на кладбище. С её-то здоровьем и плохим зрением!
