И вдруг она встрепенулась, вздрогнула от какого-то неясного звука или скорее ощущения звука. Сна как не бывало. Ей почудилось, что в спальне она уже не одна. С испугом открыла глаза. Сдерживая невесть отчего нахлынувшее на нее волнение, стала всматриваться в неясные очертания предметов. Но как ни старалась, поначалу ничего и никого не увидела. И лишь когда приподняла голову с подушки и напрягла зрение, к своему удивлению и испугу, вдруг разглядела фигуру человека, расположившегося в дальнем конце комнаты на кушетке возле комода.
– Кто здесь?! – сдавленным от охватившего ее страха шепотом окликнула Мария Федоровна.
Однако ответа не последовало. Лунного света было недостаточно для того, чтобы она могла разглядеть черты этого человека. И все же ей показалось, что он хорошо ей знаком. На смену страху пришло любопытство.
– Почему вы молчите, сударь? Кто вы и как сюда попали? Не считаете ли вы, что вот так, посреди ночи, являться в спальню к женщине по меньшей мере непристойно?!
– Нет, не считаю, – наконец послышалось из темноты. – Ты не узнала меня, Минни? Это и неудивительно. Ведь мы с тобой так долго не виделись. Я все не решался, боялся тебя испугать. Хотя страсть как хотелось снова встретиться с тобой… Хотя бы так…
Продолжая говорить, ночной пришелец встал и совершенно бесшумно направился к ней.
И тут страх Минни вдруг сменился восторгом. Она узнала его.
– Саша! Это ты?! Это не сон, не бред? Как ты смог? – она приподнялась на кровати и протянула к нему руки. – Если б ты знал, как мне без тебя было плохо, как тебя не хватало! Сколько раз я взывала к тебе, умоляла вернуться, помочь, поддержать. Сколько раз я мысленно возвращалась в то счастливое время – в наше с тобой время…
– Я знал, Минни, дорогая, я знал, и видел, и чувствовал, что ты все еще любишь меня. Силой твоей любви я и смог совершить невозможное – прийти к тебе из такой дали, нарушив… Нарушив все законы бытия. Да что там! Но мы все же встретились, и вот, пусть ненадолго, мы снова вместе.
Он приблизился к ней, присел на краешек кровати, и она ощутила такой знакомый, такой щемяще родной аромат его любимого одеколона, сладковатый запах гаванских сигар, которые он так любил. Он склонился над ней, провел ладонью по ее распущенным волосам, по щеке. Это прикосновение напоминало дуновение легкого теплого ветерка.
– Ты все такая же красивая, Минни. Время не властно над тобой.
– Нет, Саша, – грустно улыбнулась Минни, – просто ты не хочешь видеть произошедших перемен, потому что так же, как и я, все еще любишь меня, я знаю, и умеешь разглядеть во мне черты той, далекой, иной Минни, которой давно уже нет.
– Если б ты знала, как я там… скучаю по тебе, как рвется к тебе моя душа! Ведь я знаю все, что было потом, как тебе было тяжело, сколько бед, горя и унижений тебе довелось пережить.
– Я все осилила. Бог помог мне. А люди… Одни мучили меня, а другие помогали, спасли. Но теперь давно уже все позади. А впереди… Расскажи, как живется тебе там, где ты сейчас, чего и мне ожидать уже скоро?
– Этого не объяснить, не передать словами. Так что не спеши узнать, всему свое время. А пока лучше уж я буду заглядывать к тебе иногда. Жаль, что судьба разлучила нас так рано! Вот послушайся я тебя тогда, доверься докторам, может, были бы мы и теперь вместе. И не здесь, а в той, нашей с тобой, России. Все, все было бы по-другому. Это я виноват в том, что произошло и с тобой, и с Россией! Если б я, а не Ники был у руля, не случилось бы со страной того, что случилось. Эх, да что теперь говорить, что попусту сокрушаться!
