Сзади кто-то открыл окно, и через мгновение запахло чем-то невероятно вкусным. Анри под смех Иры и девочек медленно повернул голову.
На подоконнике первого этажа сталинского дома, находившегося чуть ниже второго этажа обычных панельных домов, стояла большая тарелка, с горкой наполненная кусками дымящейся золотистой жареной рыбы, с до дури волнующим и потрясающим запахом.
Под окном стояла деревянная стремянка. Очевидно, маляры работали в подъездах и оставляли ее на ночь на улице. Ну, кому нужна заляпанная краской деревянная большая стремянка?
Как говорится, в жизни всегда есть место подвигу. Обычно, это минуты спонтанные, когда человек, окутанный порывом чего-то великого, совершает совершенно невероятные поступки. Например, бросится в огонь, и вынесет оттуда на руках плачущего ребенка. Возьмет домой поломавшего ногу щенка. Или хотя бы, найдя дорогой смартфон, не выбросит сим-карту, присвоив смартфон себе, а благородно дождется звонка хозяина, возьмет трубку и гордо спросит, где удобно встретится, чтобы отдать гаджет…
Именно такая минута наступила в жизни Анри. Не раздумывая, он белкой вскочил на стремянку. От его энергии полуоткрытое окно, шурша тонкой занавеской, открылось внутрь полностью.
Генрих почемуто не подумал, что внутри жилища могут быть люди.
А они, тем не менее, там были.
Первым делом Анри увидел стену над маленьким кухонным столом, почти до потолка завешенную сувенирными расписными разделочными досками. Гжель, хохлома, палех, неизвестные Генриху техники. На одной из досок Анри успел заметить Волка в шлеме на мотоцикле из мультфильма «Ну, погоди!», а на другой-черно-белого Марлона Брандо из фильма «Крестный отец».
В углу кухни, жаркой от комфорки и электрического света, над раковиной склонилась пожилая женщина со сковородой, в которую била вода из-под крана, и с кудрявым от пены ершиком в руках. Над ней желтел запотевший изнутри от пара прямоугольник окна в ванную комнату. Дверь в ванную в коридоре была открыта, из нее раздавалось тарахтение стиральной машины. Спиной к коридору, близоруко щуря большие глаза, в косметической маске, делавшую ее похожую на мумию, стояла невероятно худая и вытянутая, словно готическая башня, девушка с остроконечно завязанным полотенцем на голове, делавшую её еще выше. В разрезе между двумя маленькими грудями, спрятавшимися за фалдами халатика, стекали капельки испарины.
Надо было что-то делать. Анри смутился. Но представленное на мгновение поражение, что он предстанет перед Ирой с пустыми руками после того, как он уже прыгнул за добычей, придало ему сил, вдохновения и воздуха.
– Погода превосходная… -медленно, с чувством сказал Генрих, поднял голову к желтоватому потолку и горько-горько продолжил. – Брат мой, страдающий брат… выдь на Волгу, чей стон…
Пожилая мама выпрямилась, став ненамного ниже дочки, и с удивлением посмотрела на Анри, а затем широко по-доброму, улыбнулась.
«Надо линять отсюда!», -с ужасом подумал Анри, и вцепился руками в тарелку с рыбой.
– Мадемуазель, – возопил он худосочной дочке, – позвольте голодному россиянину копеек тридцать…
Девушка вскрикнула. Анри схватил тарелку с рыбой, спрыгнул со стремянки, кивнул головой Ирине на тарелку с рыбой и побежал.
Ирина все поняла. И тоже побежала.
Никто не высовывался из окна, крича:» Караул! Ужин украли!», никто не поднимал шума, поэтому догонять их никто не стал.
