– Да.
– Простите, – сказала леди Елизавета. – Теперь я понимаю, почему вы никогда об этом не говорите. Давно это было?
– Это было… так давно, что в реальность случившегося уже трудно поверить.
– Вы… вы любите ее до сих пор?
– Наверное, это так, – ответил Эндрю, серые глаза которого приобрели стальной оттенок.
– Тогда я вам завидую, – неожиданно сказала герцогиня. – А знаете, почему? По моему глубокому убеждению, любви вообще не существует. Есть только влечение, которое порой бывает страстным до безумия, но которое все же довольно быстро проходит, как только наталкивается на каждодневную обязанность.
– Боюсь вас обидеть, но не могу удержаться от вопроса, – усмехнувшись, сказал Эндрю. – Только что вы говорили о себе и вашем престарелом муже?
– Вы имеете в виду влечение? Нет, что вы! – ответила герцогиня и замешкалась. Потом, поправив свои роскошные локоны и сев поудобнее, добавила: – А знаете, Эндрю, я могу вам сказать, почему вышла замуж за сэра Уильяма. Признáюсь, я испытываю к вам некоторую симпатию, и это позволяет мне делиться с вами определенными откровениями. То, что я вам сейчас расскажу, на протяжении двух последних лет мучает меня, как болезнь. Слушайте же.
Она сделала паузу, будто еще раз определяя для себя степень откровения, до которой сама может дойти с этим человеком. В камине под действием жаркого пламени жалобно и протяжно пискнул сучок, и этот звук будто стал сигналом для герцогини к началу исповеди.
– За герцога Кингстона я вышла замуж, конечно же, не по любви, а из чисто корыстных побуждений. Просто мне нужно очень много денег для приобретения драгоценностей.
– Но у вас и так всего вдоволь, – вставил Эндрю.
– Это особые вещи, – сказала она и посмотрела на своего собеседника как-то испытывающее. – И если вы поможете мне собрать вместе все предметы, я дам вам столько денег, сколько вы пожелаете. Вы сможете купить себе титул и жить в Англии, ни в чем себе не отказывая.
– Ваше предложение выглядит весьма заманчиво, – сказал Эндрю. – Но почему вы выбрали именно меня?
– Однажды вы, по сути, спасли мне жизнь. Вы – настоящий мужчина, каким я себе его представляю. Вы сильны, умны, решительны и способны на поступок. Вокруг себя я не знаю другого, кто бы мог сравниться с вами по всем этим качествам.
– Вы хотите втянуть меня в какую-то авантюру? – спросил он, пристально глядя на герцогиню.
– Считайте, что это так, – с некоторым азартом, внезапно проявившимся в ней, ответила леди Елизавета.
– Тогда я должен быть посвящен во все тонкости этого дела.
– Не теперь, – уклончиво ответила она. – Я сообщу вам все, что нужно, но… не теперь…
Некоторое замешательство герцогини раскрылось для Эндрю двумя месяцами позже, когда в один из дней января после непродолжительной горячки скончался сэр Уильям Кингстон. Семидесятичетырехлетний старик, при всем своем высоком положении в свете бывший некоторое время посмешищем для всего Лондона, ушел из жизни с улыбкой на губах: до конца своих дней он любил женщину, и эта женщина была самой красивой из всех, что когда-либо знавало лондонское общество.
И когда в особняке на Пэлл-Мэлл, чтобы засвидетельствовать вдове свое соболезнование, появился мистер Эндрю Сейбл, та, нисколько не удрученная своим горем, отвела его в сторону и назначила отдельную встречу через две недели, причем, не в ее доме, а в квартире самого Эндрю.
– Этот срок необходим мне для того, чтобы по закону вскрылось завещание моего супруга, и я официально бы вступила во владение всем его состоянием.
